Испытание чувств
Шрифт:
«Мэгги, мои мысли полны тобой. Ты у меня в крови».
Но не в сердце. Она спрыгнула с перил и поспешно повернулась к нему спиной. Джон снова подошел к ней и накрыл ее ладони своими. Она посмотрела на их руки, на его загорелую кожу поверх ее бледных пальцев. У него такие красивые руки!
«Таким рукам можно довериться». Но не чувствам. Она высвободила ладони и отступила в сторону, неся в сердце боль, причиненную им.
Он преградил ей путь и обхватил ладонями ее лицо.
— Мэгги, не уходи. Мне необходимо узнать тебя лучше.
—
— Они рассказывают не только о твоем детстве. О сегодняшних твоих делах тоже.
— А тут и рассказывать-то не о чем, — ехидно заметила она. — Моя жизнь не представляет абсолютно никакого интереса для сплетников. Я работаю. Воспитываю ребенка и два раза в неделю по утрам на общественных началах выдаю книги в школьной библиотеке. Личной жизни у меня не существует и…
— Вот все и надеются, что я что-нибудь изменю.
Мэгги снова нетерпеливо высвободилась:
— О, ради Бога, не обращай на них внимания! Они говорят так только потому, что наши дочери — двойняшки. И потому, что я — не замужем. В таком крошечном городке мать-одиночка словно бельмо на глазу. Так же, как одинокий отец.
— Никто в этом городе не желает тебе зла, Мэгги. Тебя все любят.
— Вот и отлично, — отрезала она. — Может, они тогда за меня проголосуют.
— Лично я обязательно проголосую за тебя, — проговорил Джон, снова усевшись в качалку и оттолкнувшись ногой от пола. Он не желал менять темы разговора. Они говорили о Мэгги Эдейр — восхитительной женщине, а не о начинающем политике. Может, если бы она рассказала ему побольше о себе, он смог бы заставить себя раскрыть ей свое прошлое. Джон понимал, что без этого их отношения не сдвинутся с мертвой точки.
— А вот еще одна из историй, которую я слышал, — снова заговорил он, — она об этой качалке. Когда-то она принадлежала твоим бабушке и дедушке и стояла у них на главном крыльце. Летними вечерами вы с твоей бабушкой часто сидели на ней вместе. Когда ты была маленькой, она читала тебе. Когда ты подросла, а ее глаза стали слабеть, ты стала читать ей.
Мэгги не верила своим ушам:
— Кто тебе это рассказал?
— Миссис Бейкер. Еще она рассказала мне, что качалку продали вместе со всем содержимым дома по распоряжению твоей матери. Я знаю, что вскоре после своего возвращения ты зашла к Франку и Доре Мурчисонам на распродажу подержанных вещей и расплакалась, увидев это кресло у них на крыльце.
Мэгги резко повернулась, и перила, на которые она опиралась, угрожающе затрещали.
— Это неправда, — произнесла она срывающимся голосом. — Я же говорила тебе, что никогда не плачу. Я не плакала уже лет пять или шесть. Запретила это себе однажды, во время великого поста, — шутливо добавила она, покосившись через плечо на Джона, — и с тех пор уже никогда этого не делала: плакать — плохая привычка.
Он снова встал и, подойдя к ней сзади,
Мэгги вся напряглась, оказавшись в кольце его рук. Она чувствовала тепло его тела, хотя он и не касался ее. Когда Джон снова заговорил, волосы у Мэгги на затылке зашевелились от его дыхания.
— И еще я знаю, что Франк незаметно отколол от какой-то вещи пятидолларовый ярлычок и прицепил его к креслу, чтобы ты могла купить его.
Мэгги повернулась всем корпусом на том маленьком пятачке, который оставался между Джоном и перилами, и, широко раскрыв глаза, уставилась на него. И тут же пожалела об этом. Ее окутал его запах, тепло его тела, его близость.
— Ты что, хочешь сказать, что они не хотели его продавать?
— Я хочу сказать, что они не собирались этого делать, пока не увидели, как тебе хочется его иметь. Им хотелось, чтобы оно стало твоим, но они боялись обидеть тебя, поэтому не стали тебе его предлагать. Франк считает, что ты бы все равно его не взяла.
— И он прав. — Мэгги щелкнула языком. — Я положительно должна его им вернуть.
— Пожалуйста, не делай этого. — Джон оторвал одну руку от перил и коснулся ее щеки. — Ты только обидишь их.
Хотя новое положение его руки и позволяло Мэгги высвободиться, она не двинулась с места. Продолжая смотреть ему в глаза, она медленно кивнула.
— Да, конечно. — Мэгги поморщилась от отвращения к самой себе. — Это была всего лишь вспышка известного эдейровского темперамента.
— Мне нравится твой темперамент, — проговорил Джон, снова поглаживая ее щеку тыльной стороной ладони. — Он заставляет блестеть твои глаза и розоветь щеки. — И он повторил свое движение пальцев, вызвав прилив крови к коже.
Она с усилием разжала губы и прошептала:
— Джон… Зачем ты это делаешь?
Она увидела, как он сглотнул.
— Сам точно не знаю, Мэгги. Я просто не могу… не делать этого. Когда я вижу тебя, мне хочется быть рядом с тобой. Я оказываюсь рядом, и мне хочется до тебя дотронуться. Дотрагиваюсь, и мне хочется делать это еще и еще…
Джон провел ладонью по ее подбородку, скользнул пальцами в густые рыжие волосы. Большим пальцем он мягко направил ее подбородок вверх, отчего голова Мэгги начала откидываться, а веки отяжелели настолько, что она не могла больше их удерживать. Они медленно опустились, и в этот момент она почувствовала губами его губы.
Поцелуй был кратким, но показался от этого еще более глубоким. Всего на миг его сильные губы заставили ее губы разжаться. Она ощутила во рту его язык, твердый и горячий, и ей показалось, что она уже тысячу лет знает этот вкус. Мэгги вся затрепетала от охватившего ее желания.
Джон поднял голову и посмотрел ей в глаза, в его взгляде была тоска.
— Я хочу тебя, — медленно выговорил он.
Она ничего не ответила, просто не смогла ничего сказать, но отчетливо ощутила, что глаза ее ответили за нее.