Испытание Джасинды
Шрифт:
От Стефана? Латы? Джейкоба?
Ее взгляд переместился на камень, залитый мягким лунным сиянием.
— Похоже, ты действительно был удивительным человеком, Джейкоб Чемберлен, раз до сих пор продолжаешь влиять на жизни стольких людей.
Конечно, Джасинда осталась без ответа, но, по правде сказать, она и не ждала его. Зато услышала мягкий шелест чьих-то шагов по тропинке. Отодвинувшись в тень, она понадеялась, что этот человек, кем бы он ни был, пройдет мимо. Но в этот раз ей не повезло. Правда, когда она увидела того, кто нарушил ее уединение, то была искренне удивлена.
Это
С сумкой, что он всегда носил перекинутой через плечо.
— Привет, дедушка, — Бретт сел перед камнем, скрестив ноги и заговорив так, словно напротив сидел живой дед. — Прости, что задержался, но в этот раз ужин был не совсем обычным. К нам прилетел король Джотэм с очень красивой женщиной. Я нарисовал ее, видишь? — он полез в сумку и, вытащив лист бумаги, поднес к камню. — Во время утренней трапезы тетя Кэсси была не очень рада этому. И даже немного нагрубила гостье. Но на вечерней трапезе вела себя лучше. По крайней мере до тех пор, пока Вилли не рассказал о родимых пятнах Сабах, — Бретт отложил рисунок. — Так, что еще произошло сегодня… О, мама с папой много спорили. Они почему-то забывают, что я могу слышать их из своей комнаты. А ведь я все слышу, особенно когда папа повышает голос. Затем они внезапно замолчали, и следом раздались необычные звуки. Когда я вышел, мама сидела за инструментом, который здесь называют пианолой, и играла, улыбаясь сквозь слезы. А папа слушал ее. Так что, думаю, у них все хорошо, — его голос упал до шепота. — Дедушка, я до сих пор не понимаю и половины того, о чем говорит наш учитель. Я знаю, он считает меня глупым. Возможно, так оно и есть.
Джасинда радовалась тому, что сидела в тени, и Бретт не догадывался о ее присутствии. Слушая его, она поняла, что он приходит сюда каждый вечер, а его разговор с дедушкой был очень похож на беседу с ним его мамы, Синди. Джасинда не собиралась ни осуждать его за это, ни критиковать, но промолчать, позволив ребенку думать, что он глуп, она не могла.
— Ты неправ, Бретт.
Мальчик резко обернулся и удивленно замер, когда Джасинда наклонилась вперед, чтобы он мог увидеть ее в свете полной луны.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Думаю, тоже, что и ты. Хотелось немного побыть одной. Это идеальное место.
— Да… хорошо… тогда я пойду, не буду мешать… — он повернулся, чтобы собрать свои вещи.
— Ты не глупый, Бретт!
Услышав ее слова, он замер на месте.
— Ты не можешь этого знать, — прошептал он.
— Могу. Но скажи, почему ты сам так считаешь?
— Потому что я учусь не так быстро, как Кайден и Джейкоб. Они опережают меня по всем нашим занятиям.
— Но ведь у них были циклы, чтобы узнать все это. Что еще?
— Учитель… он всегда так холодно смотрит на меня и хмурится, когда я не могу ответить на его вопрос.
— Это неправильно. Каждый учится в меру своих возможностей, Бретт. С разной скоростью и личным объемом памяти.
— Но даже мама разочарована во мне, — мальчик выглядел очень грустным.
— О чем ты говоришь, Бретт? Ты просто не можешь разочаровать ее, ведь мама очень любит тебя.
— Но я это точно знаю. Когда я прошу ее помочь мне с уроками, как когда-то
— О, Бретт, нет, — Джасинда опустилась перед ним на колени и обняла его, с удивлением обнаружив, насколько худеньким он был. — Дело совсем не в этом.
— А в чем? — он поднял на нее глаза, умоляющие ее ответить.
— Твоя мама не помогает тебе, Бретт, лишь потому, что не может.
— Что? — взгляд мальчика стал растерянным.
— Она, как и ты, не знает ответов на эти вопросы, Бретт, — объяснила Джасинда.
— Мама знает все, — сердито возразил он.
— На Земле, возможно, так и было. Но здесь, на Кариниане, ей приходится учить все заново, Бретт. Она уходит, потому что ей не нравится подводить тебя. И она боится, что ты сочтешь ее глупой.
— Не может быть.
— Это правда. Ты можешь сам спросить у нее. Уверена, она ответит то же самое.
— Я бы никогда не стал думать, что мама глупая.
— Как и она никогда не посчитает тебя таковым, — Джасинда обняла его. — Могу я посмотреть, что ты нарисовал? — она указывала на лист бумаги, до сих пор лежавший на земле перевернутым.
— Нарисовал?
— Твой рисунок. Тот, что ты показывал своему дедушке.
— О-о-о, — Бретт бросил на него растерянный взгляд. — Это всего лишь дурацкий рисунок. Мне не следует этим заниматься. Я должен все внимание уделять учебной программе, иначе никогда не поступлю в Академию.
— Так говорит твой учитель? — Джасинда почувствовала, как в ее груди разгорается гнев на этого бездушного человека. — Что ты должен поступить в Академию?
— Ну да. Все мужчины Зафар проходят там обучение. А мой папа и дедушка Джейкоб на Земле служили в армии. Поэтому и я должен.
— О, Бретт, — сердце Джасинды разрывалось от жалости к мальчику. — Никто не обязан учиться в Академии. Это личный выбор.
— Папа расстроится, если я этого не сделаю, — прошептал он.
— Он тебе сам это сказал? — спросила Джасинда.
— Ну, нет. Но…
— Послушай меня, Бретт, — Джасинда добавила своему голосу самые нежные материнские нотки. — Никогда не слушай тех, кто пытается утверждать, что знает, о чем думает твой отец. Если у тебя есть вопрос, лучше спроси его сам. Возможно, ответ тебе не понравится, зато ты точно будешь знать, как обстоят дела на самом деле.
— Хорошо.
— Так можно мне посмотреть твой рисунок? — она указала на лист, который он по-прежнему держал в руке.
— Боюсь, он вам не понравится.
— Ну, поскольку лучший мой рисунок — это абстрактный чертеж из кружочков и палочек, то я не смею критиковать других.
— Рисунок из палочек? — непонимающе нахмурился Бретт.
— Да. Ну, ты знаешь, — ткнув пальцем в землю, Джасинда нарисовала овал вместо тела с кружочком наверху, снизу пририсовала две черточки вместо ног, а затем по одной черточке с каждой стороны от овала, изображавшие руки. — Видишь?
Бретт хихикнул.
— Это ни на кого не похоже.
— Верно. Но это лучшее, на что я способна. Так можно мне посмотреть?