Испытание невиновностью
Шрифт:
В конце улицы Артур увидел ворота, на которых готическими буквами [5] было написано: «Солнечный мыс». Он отворил калитку, прошел по короткой дорожке и оказался перед добротным домом в безликом современном стиле, с двускатной крышей и портиком [6] . Такой увидишь в любом респектабельном предместье, в районе новой застройки. Дом, на взгляд Артура, пейзажа собою не украшал. Уж очень живописно было вокруг. Река в этом месте, огибая мыс, делала крутой
note 5
Готические буквы - угловатый шрифт латинского письма, употреблявшийся в ряде европейских государств в эпоху феодализма.
note 6
Портик - выступающая перед фасадом здания открытая галерея, образуемая колоннами или столбами, несущими перекрытие.
Колгари постоял минуту-другую, любуясь рекой. Здесь бы замок построить, подумалось ему, забавный сказочный замок. Пряничный, сахарный дворец... А тут стоит эдакий добротный, без всяких затей домина – куча денег и никакой фантазии.
Естественно, Аргайлы здесь ни при чем. Они ведь этот дом не строили, они его купили. Однако они или кто-то из них – может быть, миссис Аргайл – его выбрал...
«Хватит тянуть!» – приказал себе Колгари и нажал кнопку звонка. Постоял, выждал для приличия некоторое время и снова позвонил.
Никаких шагов он не услышал, но внезапно дверь распахнулась. Вздрогнув от неожиданности, он отступил назад.
Возможно, его возбужденное состояние было тому причиной, но ему показалось, что перед ним вдруг возникла обретшая человеческий облик муза Трагедии. В дверном проеме стояла совсем молоденькая девушка. На ее почти детском личике страдание выглядело особенно мучительным. «Трагическая маска, подумал он, – это всегда маска юности... Беззащитность, обреченность, шаги Судьбы... приближающейся из будущего...»
Приструнив разыгравшееся воображение и спустившись на землю, он отметил про себя: чисто «ирландский тип». Густая голубизна окруженных тенью глаз, непокорные черные волосы, печальная и трогательная красота в изысканной лепке лица, в форме головы...
Девушка держалась настороженно и неприязненно.
– Ну? Что вам нужно? – спросила она. В ответ он вежливо осведомился:
– Дома ли мистер Аргайл?
– Да, но он никого не принимает. Я говорю о тех, кто ему не знаком. Он ведь вас не знает, правда?
– Да, мы с ним незнакомы, но...
– В таком случае вам лучше ему написать... – Она явно собиралась захлопнуть дверь.
– Простите, но мне необходимо с ним повидаться. Вы ведь мисс Аргайл?
– Да, я Эстер Аргайл, – с досадой сказала она. – Но отец никого не принимает, если не условлено заранее. Лучше напишите ему.
– Я проделал такой длинный путь... Она не шелохнулась.
– Всегда так говорят. Я-то думала, все это наконец кончилось. Вы ведь, наверное, репортер? – с оттенком осуждения спросила она.
– Нет-нет, ничего подобного! В ее взгляде мелькнуло сомнение.
– Что
За ее спиной в глубине холла Артур Колгари разглядел еще одно лицо. Случись ему описать это лицо, он бы сравнил его с блином. Лицо женщины средних лет, изжелта-седые волосы завиты и уложены на макушке. Казалось, она бдительно стережет девушку.
– Мисс Аргайл, дело касается вашего брата. Эстер Аргайл коротко вздохнула.
– Майкла? – недоверчиво проговорила она.
– Нет, Джека.
– Так я и знала! – воскликнула Эстер. – Знала, что вы о нем заговорите! Почему нас никак не оставят в покое?! Ведь все уже кончено! И довольно об этом!
– Никому не дано знать, кончено или нет.
– Но с этим точно покончено! Жако умер. Что вам еще от него надо? Говорю вам, все кончено. Если вы не репортер, значит, врач, психиатр или Бог знает, кто еще. Прошу вас, уходите. Отца нельзя тревожить. Он занят.
Девушка потянула дверь на себя. Колгари торопливо вытащил из кармана письмо – с этого надо было начать! – и протянул ей.
– Это от мистера Маршалла, – пробормотал он. Девушка, опешив, неуверенно взяла конверт.
– От мистера Маршалла? Из Лондона? – переспросила она.
Пожилая женщина, которая до этого момента скрывалась где-то в глубине передней, теперь тоже подошла к двери и вонзила в Колгари подозрительный взгляд. Ему вдруг вспомнились католические монахини. Ну конечно, типичная монахиня. Ей бы белый крахмальный чепец, черное одеяние и накидку. Да, но вид у нее совсем не отрешенный, она больше похожа на монастырскую привратницу, которая буравит вас взглядом через маленькое окошко в толстой двери, а потом скрепя сердце впускает и ведет в комнату для посетителей или к настоятельнице.
– Значит, вы от мистера Маршалла? – заговорила женщина. Тон у нее был обличающий.
Эстер продолжала молча смотреть на конверт. Потом, не говоря ни слова, повернулась и пошла наверх.
Колгари замер в дверях, боясь пошевелиться под тяжелым подозрительным взглядом этого дракона в обличье монахини.
Он прикидывал, что бы такое сказать, но ничего надумать не мог и решил благоразумно помолчать.
– Отец говорит, пусть поднимется, – донесся сверху надменно-холодный голос Эстер.
Дракон нехотя посторонился, продолжая буравить его подозрительным взглядом. Артур Колгари вошел, положил шляпу на стул и поднялся по лестнице. Эстер его ждала.
Артура поразила почти больничная чистота дома: было такое ощущение, что он попал в фешенебельную частную лечебницу.
Они миновали коридор и, спустившись вниз на три ступени, остановились перед дверью. Эстер отворила ее и жестом пригласила Артура войти. Потом вошла сама и прикрыла за собой дверь.
Это была библиотека. Оглядевшись, Колгари облегченно вздохнул. Здесь не было и следа унылой стерильности. Чувствовалось, что здесь работают, отдыхают – в общем, живут. Стены уставлены книжными шкафами, кресла массивные, довольно потертые, но удобные. На столах разложены книги, бумаги, повсюду царит приятный для глаза рабочий беспорядок. Входя, Артур мельком увидел, как в другую, дальнюю дверь вышла женщина, молодая и весьма привлекательная. Навстречу ему из-за стола поднялся хозяин дома. В руках у него было распечатанное письмо.