Испытание огнем
Шрифт:
По инициативе комсомольских организаций в войсках создавались документальные фотовыставки, разоблачавшие зверства фашистских захватчиков. О злодеяниях гитлеровских войск на временно оккупированной территории подробно рассказывалось в статьях и корреспонденциях дивизионных и армейской газет. Политотдел армии и политорганы соединений выпускали специальные листовки о чудовищных издевательствах фашистов над советскими бойцами, которые попадали в их руки.
Вся эта работа, несомненно, приносила плоды, наполняла сердца солдат жгучей ненавистью к врагу, звала беспощадно истреблять фашистских палачей, гнать врага все дальше на запад.
Наступательный порыв в войсках
– Пора бы и нам на фронт! - слышал я в каждом подразделении.
А между тем назревали события под Курском и Белгородом. В штабе и политотделе армии об этом знали. И хотя сведения о концентрации советских войск на Курской дуге держались в строгом секрете, вездесущая "солдатская почта" кое-что доносила до бойцов.
И вот началось. 5 июля немецко-фашистские войска перешли на северном и южном фасах Курской дуги в наступление, бросили против советских войск крупные силы пехоты, танков и авиации. Вся страна с тревогой следила за развитием событий. Особенно переживали воины нашей армии: ведь все происходило не так уж далеко от нас.
Группа работников политотдела в это время находилась в 30-й стрелковой дивизии. Мы приехали туда по решению Военного совета со специальным заданием - помочь в налаживании партийно-политической работы в подразделениях, так как результаты просчетов, допущенных в этой области, стали отражаться на состоянии дисциплины.
Утром я зашел к командиру дивизии полковнику М. Е. Савченко, чтобы договориться о порядке нашей работы в частях.
– Читали? - подал мне свежую сводку Михаил Евдокимович. - Немцы перешли в наступление. С двух направлений прут. После сокрушительного разгрома врага под Сталинградом и последующего успешного наступления советских войск все мы считали, что гитлеровцы, хотя их армия еще достаточно сильна, вряд ли осмелятся на новое широкое наступление. А в сводке сообщалось, что они наступают крупными силами пехоты и танков, причем в отдельных местах им удалось вклиниться в нашу оборону.
– Да, это - начало нового крупного сражения, - соглашаюсь я, а мысленно прикидываю, как лучше поступить: остаться в дивизии или срочно вернуться в политотдел армии. Решаю вернуться. Всякое может случиться. Армию могут внезапно направить в район боев, поэтому необходимо быть на месте.
– Только бы не прорвались, не соединились, - продолжал Михаил Евдокимович. Склонившись над развернутой картой, командир, умудренный опытом боев, знающий толк в военном искусстве, пытался предугадать, как повернутся события.
Пришел начальник политотдела дивизии полковник Аристарх Иванович Болдырев. И тоже направился прямо к карте.
В памяти всплыли прошлогодние события на Юге. С тех пор, конечно, многое изменилось. Была катастрофа 6-й немецкой армии под Сталинградом. Продолжались успешные наступательные операции советских войск на многих фронтах. Захватчиков здорово проучили, порядком намяли им бока. Не тот стал фашист. Поубавилось у него спеси. И все же - чем черт не шутит...
Собираюсь в дорогу. За себя в дивизии оставляю агитатора майора М. Д. Тюкаева. Он у нас недавно, но уже успел показать себя хорошим организатором, способным, рассудительным офицером.
В тот же день я возвратился в политотдел армии. И как раз вовремя: командующий созывал совещание руководящих работников управления. Увидев меня, генерал А. И. Рыжов одобрительно сказал:
– Правильно сделали, что вернулись. Время такое - в Любой момент армия может получить боевой приказ. Поэтому лучше быть на месте.
На совещании разговор шел о готовности армии к отправке на фронт. Длилось оно всего несколько минут.
– Людей надо держать в курсе событий под Курском и Белгородом. Не скрывайте трудностей, которые приходится преодолевать там советским войскам. На орловско-курском и белгородском направлениях идут жесточайшие бои, и если в них придется участвовать войскам нашей, армии, то от всех нас потребуется железная стойкость. Пусть это глубоко осознает каждый боец, каждый командир.
В войсках продолжалась напряженная учеба. Проводились полковые и дивизионные учения, строевые занятия, стрельбы. А мысленно все были там, на Курской дуге. Каждая весточка из района боев вызывала горячие отклики. Газеты со сводками Совинформбюро зачитывались до дыр. Гитлеровцы все еще рвались вперед, но, судя по сообщениям, почти не продвигались, несли огромные потери в танках, авиации, в живой силе. Цифры успокаивали, хотя и свидетельствовали о невиданной напряженности боев.
И вот наконец оперативная сводка Совинформбюро за 15 июля: "На днях наши войска, расположенные севернее и восточнее города Орла, после ряда контратак перешли в наступление против немецко-фашистских войск... В ходе наступления наших войск разбиты немецкие 56, 262, 293-я пехотные дивизии, 5-я и 18-я танковые дивизии. Нанесено сильное поражение немецким 112, 208 и 211-й пехотным, 23-й и 36-й немецким мотодивизиям". Далее сообщалось о захваченных за три дня боев трофеях, о 12 тысячах уничтоженных фашистских солдат и офицеров, о двух тысячах пленных.
Значит, немецко-фашистское наступление сорвалось. Советские войска одержали новую блестящую победу!
В подразделениях и частях нашей армии прошли бурные митинги. С ликованием был встречен приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось, что "немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся. Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении".
У нас очередные перемены. Членом Военного совета армии вместо полковника Г. А. Комарова назначен генерал-майор И. Н. Королев. Объезжаем с ним войска. Беседуем с командирами, политработниками, бойцами. Как-то всю ночь провели в поле, на тактическом учении 218-й стрелковой дивизии полковника П. Т. Клюшникова, а утром на совещании работников политотдела дивизии подробно разобрали недостатки, допущенные в политическом обеспечении учения. И снова в путь. Нескольким стрелковым и артиллерийским полкам вручили боевые Знамена. В 29-й дивизии, где начальником политотдела теперь мой друг по боям на Кавказе подполковник В. В. Сажнев, накоротке провели совещание парторгов полков и батальонов, вернее, побеседовали с ними на привале во время марша. Затем вновь встречи с командирами - от взводного до комдива, товарищеские беседы с красноармейцами в отделениях и расчетах, выступления на митингах, деловые разговоры с политработниками. Иван Николаевич Королев, с виду несколько суровый, сразу преображался в разговоре с людьми, шутил, находил нужный тон, казалось, заранее знал, что больше всего волнует человека, с которым он только что познакомился. В этом отчетливо проявлялся громадный опыт работы комиссаром в Красной Армии, накопленный им более чем за двадцать лет военной службы.