Испытание верностью
Шрифт:
Лида слегка пошатнулась, обретая равновесие, и тут же оказалась прижатой к сильному телу.
— Пойдем, Матвеева, потанцуем что ли. Заодно и поговорим.
— А мы разве не поговорили?
— Даже и не начинали.
Лида сбросила его руку с талии, начав нервничать. Сейчас она так уязвима перед ним. Ему стоит только поманить пальцем – и она побежит. Не сможет противостоять. И побежала бы, и не противились, знай, что её чувства взаимны.
— Нам не о чем говорить, — повернулась уходить, но Егор схватил её за плечи и, пригнувшись к уху, горячо зашептал:
— Ошибаешься,
Со сцены зазвучала песня Сташевского «Позови меня» и часть гостей, утомленная ритмичными свадебными песнями с удовольствием потянулась в центр зала, увлекая их за собой.
— Я не буду пять месяцев подстраиваться под тебя, — зашипела, чувствуя, как Егор властно опустил руку чуть ниже спины, — и ждать, когда ты соизволишь признать ребёнка.
— Да-а-а? — протянул удивленно, незаметно сжав упругую ягодицу. Лида вздрогнула и наступила ему на ногу.
— Да! Я сама решу, возвращаться домой или нет. И ещё… — улыбнулась, приподнявшись на носочках, — когда рожу – тогда и поговорим. Я так решила!
— Ммм, решила она. Слушай сюда, решительная, — он вдруг схватил её в охапку, так, что опомниться не успела, — сегодня ещё поиграй в независимость. А завтра, спокойно, без лишних нервов, соберешь свои вещи и приедешь ко мне в гостиницу.
— А если не приеду?
— Хмм, лучше тебе не знать.
Лида возмутилась.
— Егор, а мое мнение тебя совсем не волнует? В качестве кого я вернусь? Любовницы? — в горле запершило. — Скажи, кого? Молчишь?..
Егор вдохнул, зарывшись лицом в густые волосы. Уже не чувствовал привычного, демонстративного равнодушия. Пропало оно. Стоило прикоснуться к ней, поцеловать, почувствовать желанное тело, как весь самоконтроль испарился. Сейчас пульс зашкаливал от одного только созерцания, как на неё пялились мужчины. Как жадно, оценивающе рассматривали шикарную фигуру. Он прекрасно знал, о чем их мысли, потому что и сам страдал подобным.
Как же трудно иногда сказать то, что идет от сердца. Проще ругаться, делать больно, чем признаться в чувствах.
— Помнишь, тогда, в кабинете, ты спросила, верю ли я тебе?
— Ты не ответил.
— Потому что не верил.
Она рванулась, не желая слушать то, что и так знала. Ни к чему хорошему это не приведет, да и песня давно закончилась. Сейчас вокруг них отплясывали под «Иванушек» и они совсем не вписывались во всеобщую атмосферу веселья.
— Да подожди ты! — рассердился Егор, продолжая удерживать возле себя. — Дай договорить. Лида!!..
Всё же вырвалась. Первым порывом было вернуться к Тане. Потом, не заметив её за столом, рванула к выходу, чувствуя, что задыхается. Егор не отставал.
— Слушай, — зажал её у раздевалки и, не обращая внимания на посыпавшиеся градом удары, потащил в самый темный, непроглядный угол. — Мы поговорим, хочешь ты этого или нет. Решим всё здесь и сейчас. Знаю, ты злишься, но и я… Лида, я тоже не железный. Ты умалчивала о беременности. Врала, глядя мне в глаза. Собиралась уехать. Ладно, согласен, я был не прав. С самого начала порол горячку, желая наказать, проучить, отыметь как последнюю шлюху и выбросить из своей жизни, вычеркнуть из памяти. Но бл*дь… ты сама виновата. Сколько раз
Хорошо говорил. А главное, правильно. Так и есть, она с самого начала была виноватой.
— А я и не оправдываюсь, если ты не заметил и никого не виню. За брата огромное спасибо. Правда. Ты добился своего – я жалею, что не рассказала об Удовиченко сразу. Моя ошибка. Признаю. Сотни раз пожалела об этом, но использовать себя дальше не позволю.
Егор притиснул её к стене и, перехватив выставленные вперед ладони, сжал одной рукой.
— Не позволяй… — прошептал, накрыв свободной рукой низ живота. — Ни сейчас, ни когда бы то ни было.
— Тогда отпусти, — взмолилась, не желая впадать в иллюзии. Ну не сможет она ждать пять месяцев с надеждой заглядывая в глаза.
Его ладонь опаляла кожу. Прожигала тонкую ткань платья. Заявляла права не только на тело, но и на то, что внутри.
— Не отпущу, — произнес, всматриваясь в заблестевшие глаза. — Я люблю тебя, Лид. И ничего не могу с этим поделать.
Сказал, и будто гора с плеч упала. Выдал, как на духу, не подозревая, какую бурю эмоций вызвал. Не одному ему было сложно. Он уже вышел из того возраста, когда в огне любовной лихорадки бросаются пылкими признаниями. К этой минуте он шел не один день. Потом не будет пути назад. Потому что его любовь, с*ка, настолько редкая, что и сам с трудом поверил.
Лида прикрыла глаза, надеясь скрыть выступившие слёзы. Ведь бывает так: когда сильно чего-то ждешь, мечтаешь, представляешь, а оно долго не идет – начинаешь свыкаться с мыслью, что его и не будет. А потом, когда долгожданное осуществляется – ты стоишь и не знаешь, как быть. Смеяться ли, плакать, визжать от восторга или… не верить. Это нужно осмыслить. Принять и пропустить через себя. Егор нависал над ней, не позволяя спрятать израненную душу. Заглядывал в неё через глаза, которые она упорно опускала.
— Народ, там… ой… простите, — племянница дяди Васи, восемнадцатилетняя Оля, заинтересованно уставилась на широкие плечи свидетеля, ничуть не смутившись представшей картины. — Кхм… вас везде ищут. У невесты туфлю украли…
— Сейчас придем, — бросил Егор через плечо и, заметив, что девушка так и осталась стоять, не собираясь уходить, повернулся вполоборота, повысив голос: — Ты ещё здесь?!
Олю как ветром сдуло.
— У нас с тобой только один вариант развития отношений. — Повернулся к Лиде, так и не поднявшей глаза. — И это не разрыв. Даю тебе время подумать и прийти добровольно.
Убрав руки, предоставил возможность вдохнуть полной грудью и себе, и ей. Не хотел давить. Не хотел принуждать. Он открылся. Теперь решение за ней. Но пускай не надеется, что сможет сбежать от него. Скрыться или вычеркнуть из своей жизни.
…В зале во всю продолжалось веселье. Олег, выцепив его взглядом, сразу всё понял. С вопросами лезть не стал, а первым делом попытался помочь сбросить внутреннее напряжение, завлекая в развесёлую традицию. Прежде чем приступить к поискам украденной туфельки, Егор прошел к столу, налил себе конька и одним махом осушил стакан.