Испытание воли
Шрифт:
НА СЕВЕР ДАЛЬНИЙ
День отъезда выдался ясный, солнечный, не по-мартовски теплый. Казалось, даже природа после суровой и жестокой зимы решила тепло проводить воинов в далекий край. С утра летчики и штурманы получили в штабе полетное задание. Маршрут пролегал в Заполярье.
Еще раз тщательно осмотрев машины, экипажи заняли свои места. Взвились над командным пунктом сигнальные ракеты. Один за другим взревели двигатели. Последний раз прорулили по московской земле, подтягиваясь в установленном порядке к старту.
Первым взлетел командир полка майор
В том же направлении ушел эшелон с личным составом, полковым имуществом.
Несколько часов продолжался полет по незнакомому маршруту. Вот широкой снежной лентой по серому фону сплошного лесного массива устремилась на Север большая река. Лед еще скрывает ее величавость и могущество, то карта подсказывает масштабы реки и самого края, который она пересекает. Почти на весь путь она стала надежным ориентиром.
Вскоре экипажи увидели продолговатый, возвышающийся над ледяным покровом остров. Четко выделялась прямая, укатанная полоса. Это был промежуточный аэродром, на котором полку предстояла посадка.
Майор А. В. Жатьков дал команду перестроиться в пеленг, рассредоточиться и заходить на посадку парами, с минимальным интервалом между ними. Несмотря на поземку, пары одна за другой выдержали интервалы и благополучно приземлились. Командир сел последним.
Зарулив по сигналам стартовой команды на указанные стоянки, прилетевшие впервые ступили на северную землю. Отсюда предстоял перелет на аэродром достоянного базирования в Заполярье.
Но вылет, назначенный на послеобеденное время, не состоялся: разыгралась метель — и не на день, а на неделю.
…Шел март 1942 года. Выиграв битву за Москву, советские войска организовали наступление. Большую помощь в боевых действиях наземным войскам оказывала авиация, в числе которой активно участвовал 6-й корпус ПВО Москвы. В его составе сражались летчики 208-го и 95-го авиационных полков. Отстояв московское небо, они переключились на бомбовые и штурмовые удары в тылу врага.
В напряженных воздушных боях авиация теряла людей и машины. К середине января в 208-м полку осталось в строю менее трети самолетов. Командующий корпусом принял решение отправить полк в тыл для получения авиационной техники и пополнения личным составом. Произошла и реорганизация подразделений: 208-й полк влился с экипажами и самолетами в состав 95-го авиационного полка.
Пополнение приняли радушно. Летчики обоих полков не раз участвовали в совместных вылетах на врага, много слышали друг о друге. В день прибытия пополнения с летчиками беседовали командир полка майор А. В. Жатьков и комиссар Н. Е. Россов. Обстоятельно с каждым знакомясь, они присматривались к новичкам: ведь теперь это был единый боевой коллектив.
— Какие есть вопросы? — спросил майор Жатыков.
— Разрешите? Лейтенант Стрельцов, — поднялся стройный, среднего роста крепыш с открытым, веселым взглядом. Майор видел его и в соседнем полку, и среди своих экипажей. Слышал о его любознательности, настойчивости в освоении техники и тактики воздушного боя.
Получив разрешение, летчик сказал:
— Я несколько раз летал ведомым у старшего
— Ваше желание одобряю, — ответил командир. — Когда экипажи лучше знают друг друга, больше взаимопонимания у них и в бою. Направим вас в звено Пузанова. Летчик он хороший и воздушный боец замечательный Пузанов искренне обрадовался новому экипажу своего звена. Это уже была обстрелянная молодежь: на счету экипажа Стрельцова имелось около 30 боевых вылетов. Старшему лейтенанту Льву Пузанову Виктор Стрельцов не просто нравился, он уважал его. Это чувство по отношению к молодому пилоту пришло к опытному, рассудительному летчику после того памятного боя, в котором Стрельцов сбил первый фашистский самолет.
Пара Пузанов — Стрельцов тогда вышла первой.
Погода была по-ноябрьски пасмурной. Плотные облака снижали видимость и облегчали противнику подход к цели. Наши истребители должны были помешать ему прицельно сбросить бомбы.
Долгое время барражирование проходило спокойно. На станцию подходили и уходили тяжелые эшелоны, а в небе не появлялся ни один фашистский самолет. Время барражирования близилось к концу. Стрельцов сказал своему штурману лейтенанту Кравцову:
— Видать, погода для фрицев трудновата. Так и дойдем домой, проутюжив впустую три с лишним часа.
Вдруг ведущий дал короткую очередь, что означало сигнал. «Внимание, вижу противника». Начал разворот. Стрельцов не отставал. Из облаков выскочило звено «Ю-88» и легло на боевой курс. Но Пузанов уже вывел самолет на сближение и пошел в лобовую атаку, передав своему ведомому:
— Атакую, ваше место слева! Берите второго.
Самолеты быстро сближались.
Фашисты не выдержали лобовой атаки. Первым бросился наутек левый ведомый фрицев. Он сбросил бомбы в лес и нырнул в облака. Остальные некоторое время шли на сближение, но потом начали отворачивать, надеясь также уйти в облака.
Пузанов внимательно сладил за противником и ждал, когда фашист возьмет штурвал на себя и полезет вверх. И только нос «юнкерса» задрался кверху, как Пузанов немедленно взял кабину летчика в перекрестие прицела и ударил сразу из всех передних пушек и пулеметов Огненные трассы мгновенно прошили «Ю-88», он задымил, резко накренился на левое крыло и, перевернувшись, пошел стремительно к земле.
— Как на горизонте? — спросил Пузанов у своего штурмана, разворашивая самолет на объект.
— В воздухе чисто, — доложил старший лейтенант Н. Н. Сова, — но нигде не видно ведомого, время на исходе, горючего только на обратный полет. Справа вижу пару самолетов Видимо, наша смена.
— Продолжай круговое наблюдение, — приказал командир штурману. — Иду на сближение с парой.
Вскоре Пузанов увидел условные сигналы. На смену пришла новая пара. Покачав им на прощанье крыльями, он взял курс на свой аэродром.
Вою дорогу тревожила мысль: почему ведомый не вернулся к объекту? Где он? Хорошо, если ушел домой. Молодой, неопытный, в горячке боя мог и забыть, что обязан возвратиться в строй и идти на свой аэродром только с ведущим.
Вот показался аэродром. Произведя посадку, Пузанов с горечью увидел, что стоянка лейтенанта Стрельцова пуста.