Испытание войной
Шрифт:
Главным методологическим просчетом плана "Цитадель" была его вторичность, поэтому замысел легко разгадывался, а значит, возникали предпосылки для принятия надлежащих мер по парированию удара. Советское командование стянуло к Курской дуге главные бронетанковые силы Красной Армии, сформировало там мощную артиллерийскую и авиационную группировку, что исключало легкое создание нового "котла". Но у германского командования, в сущности, не было выбора в направлении главного удара. Все участки обширного советско-германского фронта были для вермахта бесперспективными. Успешными могли быть лишь частные операции, и только у Курска просматривалась возможность стратегического прорыва. Возможно, наилучшим решением для вермахта могла стать стратегия контрудара, т.е. дождавшись советского наступления, отразить его, а потом, выбрав удобный момент, попытаться разгромить наступающих, как это происходило весной 1942 г. Гитлер же оказался неспособным на такую расчетливость, он нуждался в звонкой победе на
Планирование летних операций началось ранней весной с участием представителей Ставки, Генштаба и командования основных фронтов. Произошел обмен мнениями относительно того, где и как решать предстоящие задачи противоборства летом 1943 г. "Вопрос "где" не являлся тогда слишком трудным, писал видный работник Генштаба С.М. Штеменко.
– Ответ на него мог быть только один - на Курской дуге. Ведь именно в этом районе находились главные ударные силы противника... С другой стороны, и сами мы именно здесь, то есть против основной группировки врага, могли применить с наибольшим эффектом наши силы и средства, в первую очередь крупные танковые соединения. Второй вопрос - как решать главные задачи войны - был более сложным" (с. 210){1}.
Г.К. Жуков 8 апреля в докладе И.В. Сталину высказался за оборону с целью измотать противника, выбить его танки, а затем перейти в общее наступление. Его поддержал А.М. Василевский. Командование Центрального фронта (К.К. Рокоссовский) предложило силами Западного, Брянского и Центрального фронтов "срезать" Орловский, выступ противника и тем самым лишить его возможности нанести удар из района Орла. Такой превентивный удар, в случае успеха, в значительной степени обесценивал бы готовящееся немецкое наступление. Пожалуй, единственным минусом этого замысла было то, что после ликвидации Орловского выступа Ставка уже не могла бы столь уверенно судить о планах противника. Именно так произошло с Ельнинским выступом в 1941 г. Жуков настоял на том, чтобы "срезать" его как плацдарм для будущего наступления немцев на Москву. В итоге командование Западного фронта потеряло верный ориентир в выборе места концентрации сил для отражения готовящегося удара. Курская дуга служила своеобразным магнитом, притягивающим главные силы врага. А значит, можно было сыграть здесь крупную игру на "выбивание". И 12 апреля на совещании в Ставке было принято решение провести оборонительное сражение в районе Курска с последующим переходом в контрнаступление.
Решение оказалось абсолютно правильным, как и последовавшие за ним мероприятия.
Общий замысел состоял из двух отдельных, но взаимосвязанных крупных наступательных операций. По плану "Румянцев" предполагалось разгромить Белгородско-Харьковскую группировку немцев. По плану "Кутузов" - Орловскую группировку, с дальнейшим прорывом в Белоруссию.
Для развития контрнаступления началось формирование мощного резерва Верховного Главнокомандования, включающего общевойсковые армии и танковые корпуса. Это объединение сил получило наименование Степного фронта. В июле 1943 г. он насчитывал четыре общевойсковые, одну танковую, одну воздушную армии, два танковых, один механизированный и три кавалерийских корпуса, в то время как на всем Восточном фронте германское командование имело в резерве лишь около восьми дивизий. Германия теперь уже безнадежно проигрывала соревнование по людским обученным резервам. Всего же советская группировка в районе Курской дуги насчитывала 1,3 млн. человек, 19 тыс. орудий и минометов, 3400 танков и самоходных артиллерийских установок, 2,1 тыс. самолетов.
В период подготовки к Курской битве советское командование окончательно превзошло германское по тщательности и эффективности планирования. Намеченное немецким руководством наступление было столь прямолинейным, что утрачивало черты маневра. Предостеречь от невразумительного удара пытался командующий 9-й армией Модель. Ему предстояло двигаться с севера. На совещании в ставке Гитлера он продемонстрировал аэрофотосъемки участков прорыва, из которых, по его мнению, было ясно, что советская сторона создала глубоко эшелонированную оборону. Гудериан также высказался против наступления. Но все альтернативные варианты были отвергнуты. Более широкий охват, в обход советских оборонительных линий, генштаб отверг, посчитав, что для этого у вермахта нет материальных ресурсов. Но законный вопрос: как
Противники понемногу менялись местами. Если советское командование все больше приобретало вкус к маневренным операциям, то германское гнало свои войска на лобовой удар против изготовившихся советских армий.
Главное сражение 1943 г. началось ранним утром 5 июля. С немецкой стороны и нем приняло участие 900 тыс. человек, 2 тыс. самолетов, 2,7 тыс. танков и САУ. Из этого числа на группу армий "Юг" приходился 1081 танк (половина морально устаревшие T-III и T-IV) и 376 САУ. Учитывая, с какой легкостью в недавние времена прорывался советский фронт куда меньшими силами, можно представить, чего стоило нашим войскам устоять. По мере развертывания боев советское командование ввело в бой не меньшие силы. Только в знаменитом сражении у Прохоровки 12 июля с обеих сторон приняло участие 1000 боевых машин. Здесь сошлись 2-й танковый корпус СС (примерно 300 танков и САУ) и части 5-й гвардейской танковой армии и 2-го гвардейского танкового корпуса (около 700 танков). Здесь впервые советские танковые войска выстояли, заставив противника отступить. Правда, они вдвое превосходили немецкие силы и потеряли 500 машин, но в недавние времена и больший перевес не спасал от разгрома. 12 июля считается днем экзамена на зрелость, которые советские бронетанковые войска наконец-то выдержали. На Прохоровском поле в честь этого события сооружен мемориальный памятник. Правда, советские историки сделали все, чтобы затушевать одно прискорбное обстоятельство, - победа далась числом, а не умением. Рядовые участники битвы описывали его как день Армагеддона.
По размаху привлеченных сил и средств на столь небольшом пространстве Курская битва не имела себе равных среди сражений Второй мировой войны. Но и последствия для вермахта оказались глобальными. В считанные дни немецкие войска потеряли большую часть своих танков, сумев продвинуться всего на 9-12 км со стороны Орла и 15-35 км со стороны Белгорода. Потери были столь значительны, что после осознания провала наступления немецкое командование не рискнуло оставлять войска на новых, неукрепленных позициях и 16 июля приказало белгородской группировке отойти на прежние рубежи. На полях остался цвет немецких бронетанковых сил, и после войны будет немало написано о "лебединой песне" танковых дивизий вермахта. Больше им не суждено было реализовать ни одного стратегического прорыва - ни на Востоке, ни на Западе. Теперь уделом немецких войск было отступать, лишь изредка контратакуя.
Настал черед советских войск. 12 июля в наступление перешли 11-я гвардейская армия Западного фронта и войска Брянского фронта. Главный удар наносила 11-я гвардейская армия генерала И.Х. Баграмяна, перед которой ставилась задача выйти в тыл всей Орловской группировки противника в составе 9-й и 2-й танковых армий. Чтобы реализовать эти цели, ей придавались не виданные до тех пор огневые средства прорыва: 3 тыс. орудий и минометов, более 400 "катюш". В контрнаступлении под Сталинградом количество артиллерии в армии не превышало 1,8 тыс. орудий и минометов. Беспрецедентным было и количество реактивной артиллерии для одной армии. Однако прорыва фронта противника достичь не удалось, хотя к 19 июля глубина вклинения составила 70 км.
Совместно с 11-й гвардейской армией перешли в наступление почти все остальные армии, окаймляющие Орловский выступ (61-я, 63-я, 3-я, 13-я, 2-я танковая армии), кроме находящихся у самого основания выступа 70-й и 50-й армий. Таким образом, наступающие силы равномерно распределялись по внешнему обводу Орловского выступа. Встречного удара 11 -и гвардейской армии с целью подрубить выступ не последовало, хотя ширина его у основания не превышала 170 км, т.е. по 85 км на каждую из наступающих сторон. Тем самым исчезала вся острота вертикального удара армии Баграмяна.
Ставка уклонилась от такого варианта, взяв на вооружение так называемую стратегию "рассекающих ударов", примененную в период наступления под Москвой. Смысл ее состоял в том, чтобы прорвать оборону противника в нескольких местах и, нарушив управление войсками, гнать его перед собой, пользуясь всеми плодами преследования - захватом вышедшей из стоя техники, отставших обозов и пр. "Предполагалось, - отмечалось в "Истории Второй мировой войны", - что одновременный прорыв вражеской обороны на четырех направлениях приведет к распылению сил противника и создаст благоприятные условия для разгрома их по частям" (т. 7, с. 157){12}. Не учитывалось в этих планах одно: способность противника к упорной обороне. 17 июля, продвинувшись всего на 22 км, встало наступление Брянского фронта. "Силы раздваивались и постепенно иссякали, вспоминал С.М. Штеменко.
– Создалась угроза нарушения плана разгрома противника- под Орлом. Чтобы преодолеть кризисное положение, Брянскому фронту нужна была помощь. Доложили Сталину. Он согласился передать туда 3-ю гвардейскую танковую армию, которая должна нарушить устойчивость обороны врага сначала в полосе наступления 3-й общевойсковой, а потом и 63-й армии В.Я. Колпакчи" (с. 232){1}.