Испытание
Шрифт:
Теперь было все. Саша кивнула и дама удалилась. С минуту девушка постояла на месте, обвыкаясь с новой тюрьмой, потом решила осмотреться. Комнаты в ее апартаментах было три, так же, как и в прежних. Гостиная, спальня с гардеробной и ванной и то ли кабинет, то ли будуар. Начали заносить вещи, принесенные из комнат, где ее держали раньше. Саше неприятно было видеть эти бесконечные вешалки со шмотьем, она отвернулась. Принесли один ноут, второй, и книги, вот этому она хоть как-то порадовалась. Пока устраивала себе рабочее место, обнаружила, что ее удостоили посещением. Надо же, первые гости.
В наружную дверь заглядывали те самые девушки в халатах. Девушки были
– Номер 44?
– вопросительно протянула 'голубая', - Новенькая... Я номер 41, а это номер 38, - показала она на 'розовую'.
'Розовая' пялилась на Сашу с откровенным любопытством и некоторым подозрением.
– Здравствуйте девушки, рада видеть.
Те переглянулись и фыркнули, потом 'голубая' сказала:
– Не трудись, никто не оценит. Покажи ошейник.
– Что?
– не поняла Саша.
– Фуфайку расстегни, деревня, - подцепила большим пальцем собственный ошейник 'розовая'.
У нее колье было с голубыми камнями в белом золоте, Саше не поняла, что это за камни, но тоже ужасно дорогое, висюлька из белого золота с цифрами 3 и 8. А у 'голубой' ошейничек был наоборот, с розовыми камнями в розовом золоте и такая же висюлька с номером 41. Саша вздохнула и расстегнула ворот спортивки. Девчонки впились взглядом в ее ошейник и с минуту молчали. Потом так же молча ушли. Познакомились. Судя по реакции, не понравилась она им, да и как тут кому-то понравиться...
Оставшись в одиночестве, она присела за стол. Задумчиво поводила ладонью по поверхности, взгляд случайно упал на коробку с конфетами, ту саму, что этот... вчера принес. Саша резко отвернулась, такое чувство, будто жабу к душе приложили, и спокойствие как рукой сняло. Снова всколыхнулась вся муть внутри. Она сглотнула, вперилась глазами в пол и сидела, думая, что теперь шоколад будет ей всегда напоминать о том, жизнь вовсе не праздник. Теперь она его и в рот не возьмет.
Просидела так где-то с час. Принесли еду какую-то, она и не обратила внимания. Потом очнулась. Включила ноут, поработать что ли... Можно достроить этот кусок, она же может его довольно точно представить, Надо только учесть толщину кровли, на которой эти 'райские сады' стоят. Обычно в таких случаях делают промежуточный техэтаж с хорошим водоотводом и гидроизоляцией, но на фасаде его может и не быть видно. Действительно, работа увлекла девушку, она даже настолько погрузилась в процесс, что почувствовала аппетит. Взяла со столика в гостиной тарелку, накидала в нее, чего нашла подходящего случаю, и уселась дальше строить мозолистыми руками виртуальный замок прекрасного принца.
Только в жизни принц оказался... Как бы это поточнее. Принц, он принц на самом деле, и внешность у него что надо, и в постели он хорош, только вот... То, что принц - бессердечное чудовище это тоже в рамки старых сказок укладывается, не укладывается то, что принц обманщик и манипулятор. Потому что в сказках всегда чудовище превращается в принца, а в жизни все выходит наоборот. А она, дура экзальтированная, в него влюбилась, а ему эта ее любовь нужна, как прошлогодний снег. У него таких дур полно, он им на шею номерочки вешает и по номерочкам считает. Зоопарк какой-то... Каждая в своей клеточке, с ошейничком. Ошейничек украшен блестящими камешками. Красота! Вот когда становятся понятны чувства несчастных котов или собачек, которых безумные хозяйки наряжают в дурацкие костюмчики и ошейники со стразами!
Девушка водила мышкой по экрану, стараясь не дать мыслям
***
Кто же не знает, что любые льды можно растопить?! Что мошку из янтаря оживить можно!? Из гроба поднять можно, с того света вытащить! Сквозь время пройти, через любые стены пробиться!
Только для этого свое горячее сердце сжечь надо, чтобы ее остывшее согрелось.
Но Саша об этом не знала, девочка была молода, ей впервые разбили сердце.
Когда она погружается в работу, она ничего не чувствует.
Когда она там, ее здесь нет.
Вот бы еще остаться там навсегда. Там принцы настоящие. И любовь настоящая, а стены... Стены как раз таки легко преодолимые. Там ее никто не удержит в тюрьме.
В камере номер 44.
***
Не суждено остаться одной в общей группе. Пожаловали еще трое. В комнату заходить не стали, смотрели тяжело, дышали глубоко. И каждая вздергивала подбородок, молча демонстрируя свой ошейник с номерком. 15, 16, 25. Лазуриты и бриллианты в красном золоте, золотистые топазы в белом золоте и изумруды в лимонном. Очень красиво. Саше пришлось продемонстрировать свой. Те почему-то тоже посмурнели и быстро ушли, сверкнув напоследок глазами. Саша еще долго недоумевала, чего им дался ее ошейник, что все они на него щерятся. Стало почему-то тоскливо, уже и на работу не стало сил. Пошла в спальню и, не раздеваясь улеглась на покрывале, свернулась в комок. Так вроде безопаснее, если меньше места занимать, может, не заметят.
Не заметят, как же... Что ее ждет...
***
Он с утра стойко держался, ни разу не взглянул на камеры. Никак не проявлял своего интереса, словно номера 44 и не существует вовсе, пока управляющий докладывал обо всем, что происходило в замке. Спросил, что там у номера 45.
– Сегодня не выходила из комнаты.
– Номер 18?
– Пока затишье, но чувствуется, что она в напряженни.
– Номер 37?
– Продолжаем наблюдать. Скоро день рождения у...
Арсений поднял голову:
– У кого?
– У девочки, Станиславы, ребенка номера 39. Номер 39 просила, нельзя ли устроить так, чтобы номер 37 пришла в гости. Они были дружны.
А вот с детьми тоже ведь был отдельный пункт у Арсения. Он их любил, да. Имена им давал, но только не фамилию! Ни у одного из детишек не было свидетельства о рождении. Его поверенный всегда поражался, неужто Арсений Васильевич собирается жить вечно?! Кому бабло свое немеренное оставит? На самом деле, свидетельства о рождении у детей были, и в них были вписаны настоящие имена их матерей. Только матери, жившие в золотой клетке под номерами 2, 3, 5, 8, 10, 27, 30 и 39, уже не числились среди живых обитателей этого мира. А о том, как хозяин собирался устроить будущее детей, никто не знал, кроме его самого. И уж тем более, об этом не мог знать управляющий замком. Хотя предположения имелись.