Испытания Трепетной струны
Шрифт:
Поведением и манерами мастера Чу были недовольны старшие главы сект. Осуждая и поучая нынешнюю молодежь, почтенный Чень Синь смотрел на Поднебесного главу наставническим взглядом, советуя ему быть сдержаннее и воспитаннее, как и завещал покойный глава и наставник, основавший учение Рассветного Пика. Молодое поколение напротив поддержали и вторили поступкам Чу-сяньшеня, поднимали чарки за здоровье и долголетие. Осуждающих взглядов Чу Рю не замечал, упреков и нравоучений не слышал, продолжая опустошать поставленный перед ним графин вина, отвечая любезностью на пожелания.
И как только золоченый графинчик опустел, фрукты и угощения закончились,
Глава Сян, изящная, словно цветок, и прекрасная, как сама Ду Цзюань, в нежно-розовом одеянии, с развивающимися полупрозрачными рукавами верхней накидки, украшенной вышивкой белых цветов, тянущихся по всей ткани единым узором, чуть склонилась перед Шин-сяньшенем приветствуя главу, не поднимая на него цвета чая взгляд. Лишь прядь темного цвета соскользнула с изящного изгиба плеча, да дрогнул перезвоном колокольчик на ее серебряной заколке.
— Благодарю за приглашение, глава Шин, — прозвучал девичий голос, подобный дуновению легкого, весеннего ветра, поднимающего фиалковые шторы на панорамных окнах банкетного зала.
— Прошу, Сян-сяоцзе, — показал раскрытой ладонью Шин-сяньшень на подготовленный для главы Чин столик, уже накрытый угощениями.
Дева Чин, в сопровождении старших учениц, все так же едва касаясь пола стопами ног, расположилась за столиком, соседствуя с уже прибывшей главой Бамбуковой Флейты — Нин Фей-фей. Девы обменялись приветственными поклонами, улыбками и поднятыми за здравие их сект чарками. И стоило им завести отвлеченную от общей темы беседу, как вновь раздался оглушающий голос, сотрясающий золоченые, расписанные ветвями древа стены именем вновь прибывшего гостя:
— Сильнейший Лао Гао! — переступил через порог владений секты Сливовый Цвет. Широкими, грузными шагами, оставляя следы мощными набойками походных сапог, глава сильнейшей секты «Земная твердь», направлялся к Шин-сяньшеню, чтобы поприветствовать его и наконец-то занять рядом с главой Чень Синем. Им, как почтеннейшим представителем светлого пути, прошедшим бок о бок ни одно сражение, есть о чем поговорить.
— Шин Лин, мое почтение, — в учтивом поклоне склонился перед хозяином Сливового павильона Лао-сяньшень, вызывая у главы Пурпурного учения благодарный за визит взгляд и мановение руки раскрытой ладонью, означающий приглашающей к столу жест, как раз рядом с главой Чень. И стоило бывалым воякам и собутыльникам оказаться в полуметре друг от друга, как отмелись в сторону все формальности и напускные учтивости. В ход пошли рукопожатия и объятия, а так же поминание былого и давно прожитого.
Почти все гости занимали подготовленные им места, вкушали и выпивали, делились последними событиями и слухами, блуждающими по землям четырех равнин, и казалось, собрание уже должно было начаться. Но пустовало еще одно место. Его должен был занимать один из шести старейшин Светлого Совета.
Молодой мастер, гений своего времени, получивший титул Поднебесный в 20 лет, а кресло старейшины в 25, заменил своего учителя на посту Великой Шестерки, став Старейшиной. Цзинь Сюань, был прозван «Небесным Копьем Ветра» за разящие врагов в мгновение ока выпады и непредсказуемые атаки, сносящие все на пути резкими порывами ветра.
— Старейшина… — но распорядитель не закончил фразу.
Имя последнего
Главы и старшие ученики с наставниками, понимая, кто именно ворвался в поместье Сливы, тут же опустили чарки на деревянные столешницы, отложили на потом поднятые темы и забыли на время начатые разговоры. Одновременно, и млад и стар, склонялись в уважительном поклоне перед прибывшим Старейшиной, складывая ладони приветственным жестом, опуская вниз взгляд и снимая с губ улыбки, произносили имя последнего гостя, всеми ожидаемого:
— Старейшина Цзинь Сюань…
Юноша, с пронзающими, бездонными, как сама бездна глазами, с черными, как сама ночь волосами, завязанными в низкий хвост, касающийся кончиками поясницы, в белом, без вышивок и украшений одеянии, лишь с темно-бардовой окантовкой по швам, вороту и краю рукавов, да поясу, перетягивающему торс воина, и таких же белых сапогах, переступил порог зала. В руке, заведенной за спину, то самое Разящее копье, несущее погибель врагам.
От оружия и техник, которыми владеет Мастер Цзинь, не сбежать и не скрыться. А защиту, отразившую бы смертельный выпад, абы кому не поставить. Мало кто из ныне живущих сможет противостоять главе Разящего Копья. Таких среди гостей Пурпурного павильона нет. Даже объединив силы и атаковав единым умением молодого Старейшину, их ждет провал и последующая за этим смерть.
Возможно, нефритовый дракон Шень Лун, обладающий Штормовым стилем, и награжденный титулом Поднебесный, смог бы противостоять Цзинь Сюаню и поспорить за занимаемое им место Старейшины в Совете, не предай он светлый путь и не создай темную секту. Как и его друг-демон, достигший высшей ступени Ядовитого покрова. Но дракон и демон предатели, а Старейшина Цзинь — возможность этих отступников поймать и предать праведному суду.
— Значит, Шень Лун и Тен Гун? — с интересом произнес имена отступников, опустошая чарку с вином, смотря на главу Шин Лина, замершего с широкой, никому незаметной улыбкой на истерзанных шрамами губах.
— Да, Старейшина, они…
13 глава «Судьбоносная встреча»
Шень Лун
Ведомые силой Ду-сяоцзе, мы с Генералом Хуа и А-Яо оказались у ворот ближайшего от храма города. Непримечательного, живущего простой жизнью. Ни у кого в подчинении жители не ходят. Никакой клан или секта над ними не стоит, свои права на земли никто из Глав Школ или Учений не предъявляет. А живет город в основном мастерством похоронного и поминального дела.
Одеяния по статусу покойного, украшения в дом, убранство усыпальниц, если человек или семья не сжигает близких. Урны для праха на любой вкус, формы и материала. Таблички с именами, на деревянной основе, мраморной. Росписи и надписи имен погибших каллиграфическим почерком. То есть все то, что поможет близким, потерявшим родных, устроить проводы так, как полагается.
— Интересный город, — задумался Яо, осматриваясь по сторонам. Никакой суеты, шума, зазывающих речей, привычной для городов средней руки яркости и буйства красок, вывесок. Каждый местный знает, к кому обратится в случае чего, а приезжим укажут путь в нужном направлении, подскажут и помогут.