Испытатели
Шрифт:
– - Что, заработал? Так тебе и надо!..
Степа обернулся. Руди Тинке, толстый веснущатый немчик, сын местного колбасника, показал ему язык.
– - А этого отведать хочешь?
– - спросил Степан, тщетно пытаясь сжать одеревеневшие пальцы в кулак.
Мы еще посмотрим, кто кого угостит!
– - снова зашипел Тинке.
– - Что ж, давай встретимся, поговорим...
Вечером отец спросил, за что учительница наказала Степана. И тот коротко рассказал.
– - Больно было?
– - спросил отец.
– - Больно, -- просто ответил мальчик.
– - Плакал?
– -
– - Молчал, -- ответил Степа.
– - Молодчина!
– - сказал Павел Михайлович и, обняв сына, привлек к себе.
...Встреча Степы и Руди Тинке была назначена тайно, но Руди не удержался и разболтал, так что о ней узнало полшколы. Мальчишки заранее собрались в условленном месте, за старым кладбищем.
Руди привел с собой человек восемь секундантов. Степа, зная, что почти все ребята на его стороне, -- одного лишь старшего брата Гришу. Увидев, как немчик надевает большие боксерские перчатки, Гриша сказал брату:
– - Посмотри, нет ли у него какой-нибудь железки в них.
– - Не должно быть, -- ответил Степа.
– - Он хоть ябедник и подлиза, но такого не сделает.
Бойцы сошлись, и Руди Тинке стал подпрыгивать, как заправский боксер. Ему удалось близко подойти к противнику, и в тот же миг Степа почувствовал, что его очень больно ударили по носу чем-то тяжелым. Боль и, главное, возмущение, подстегнули его. Он ринулся вперед и со всего размаха ударил Руди кулаком в челюсть. Тинке качнулся, упал и не смог подняться по счету "десять". Ему помогли встать, дали глотнуть воды и сняли перчатки. В правом лежало массивное металлическое кольцо. Два приятеля-немчика повели его домой, а остальные мальчишки, расходясь, презрительно плевали в его сторону.
Окруженный толпой друзей, Степа победителем возвращался домой. Он закрыл ладонью нос, который распух и сильно болел. Проходя мимо парикмахерской, взглянул в висевшее на витрине зеркало и ахнул. Нос свернуло в сторону, вроде лодочного руля на повороте. Степа и Гриша вернулись домой поздно вечером, чтобы лечь спать, не обращая на себя внимания взрослых. Степа сказал брату:
– - Я выпрямлю нос, а ты притяни его веревкой к уху. За ночь, может, встанет на место.
Так и сделали, но Степа всю ночь не мог уснуть от боли. Он ворочался и наконец разбудил мать. Взглянув на Степу, она заплакала и сейчас же потащила его к врачу.
– - Ничего страшного, -- сердито сказал разбуженный среди ночи доктор, -- вывихнут хрящ.
Он схватил мальчика за нос и дернул с такой силой, что Степа подпрыгнул от боли.
– - Вот и все, -- проворчал доктор.
– - Теперь кладите компрессы, и нос заживет.
На другой день отец с некоторым укором сказал сыну:
– - А здорово тебя колбасник угостил!
– - Я его угостил еще лучше, -- угрюмо ответил Степа.
– - Если так, то это хорошо, -- и отец улыбнулся одними глазами.
Павел Супрун все чаще стал поговаривать о возвращении на родину, и вот от слов перешел к делу. А дело было нелегким. Надо было собрать значительную сумму денег на проезд семьи, состоявшей к тому времени уже из восьми человек,
Наконец в 1924 году семья Супруна -- родители, пятеро сыновей и дочь -выехали на родину, в Россию. Пароход пересек Атлантический океан, обогнул британские берега, переплыл Северное море и вошел в Балтийское. В Либаве пересели на поезд. С разными мыслями, но с одним трепетным чувством, какое бывает у людей, много лет не видавших родного дома и теперь приближавшихся к нему, смотрели все в окна. Казалось, что поезд движется слишком медленно. Но вот промелькнула пограничная арка, и Степа увидел красноармейца, с улыбкой глядевшего на окна мчавшихся мимо него вагонов.
* * *
Родина встретила семью Супруна заботливо. Страна росла, развивалась. Жизнь текла уверенно и спокойно.
Павел Михайлович взялся за работу по своей профессии. Младшие дети поступили в школу. Старшим, Грише и Степе, неудобно было садиться за одну парту с малышами. Они поступили работать, а учились по вечерам в школе взрослых. Степан учился сначала столярному ремеслу, а потом перешел на Сумской машиностроительный завод и быстро овладел токарным ремеслом. Он вступил в комсомол, увлекся физкультурой, любил танцевать, ходить с девушками в кино. Он был рослым, красивым парнем, и немало девушек вздыхали о нем.
Шли годы, и как-то вечером, после работы, отец сказал:
– - Тебе, сынок, скоро призываться. Погулял -- и хватит, теперь придется и послужить. Не думаешь, небось, об этом?
– - Думаю, -- ответил сын.
– - Ну, и что ж решил?
– - Решил проситься в авиацию. В летчики.
– - Почему вдруг в летчики?
– - вмешалась мать, которую напугала эта сыновья идея.
– - Раз есть аэропланы, -- усмехнулся Степан, -- значит, надо же кому-нибудь и летать. Вот я и хочу летать. Так что, отец, прошу вас помочь мне в этом деле.
– - Что ж, придется помочь!
– - сказал отец. Он был секретарем Сумского исполкома и имел отношение к призывной комиссии.
Так Степан Супрун в 1929 году попал в Смоленскую школу летчиков, и здесь открылись его незаурядные способности.
Все, чем должен обладать летчик, оказалось у Степана с избытком. Больше того: нередко он придумывал такое, что другим и в голову не приходило. Инструктор Кушаков написал в характеристике своего любимого курсанта, что Супрун не только летчик-истребитель, что он исследователь, изобретатель и по своим повадкам типичный летчик-испытатель.
Супрун служил в разных истребительных частях. Быстро стал командиром звена, а потом и эскадрильи. Его слава воздушного мастера росла. Однажды его вызвали в Москву. Начальник, листая его документы и аттестации, предложил новую работу: военным летчиком-испытателем.
– - Дело сложное и рискованное, -- сказал начальник.
– - Взвесьте все хорошенько, подумайте, решите и денька через два загляните ко мне с ответом.
– - Я уже решил, -- сказал Супрун.
– - Работа мне подходит.
= Ученый самолет