Испытательный срок
Шрифт:
— Ага… Правильно. Парня посадили, а дочка в отместку таблеток наглоталась. Еле откачали. У них же еще не мозги в головах, а сплошные крайности. Спи давай!
Да как тут уснешь? Конечно, если Вера его действительно любит, никаких вариантов не остается. Она в отца, такая же вспыльчивая. Но он человек взрослый, с опытом, подумает и взвесит, прежде чем принять решение. А она? Объяснять, что Антоша — преступник, бесполезно. Любовь слепа, а женская любовь еще и глуха. Он самый лучший — и все! Бывали в практике случаи, когда дамочки до последнего защищали уродов,
Скажи ему, к примеру, двадцать семь лет назад отец или мачеха, что Тамара, по их сведениям, не является эталоном добродетели, он бы поверил? И отказался бы? Да никогда! Конечно, по прошествии лет у любимой выявился ряд недостатков. Но у кого их нет? Главное, чтобы юношеская влюбленность дала такой мощный пинок, от которого совместный полет по жизни продолжался бы максимально долго. И сохранилась теплота отношений.
К бате в поселок, кстати, надо бы съездить, навестить. Обрадовать, что любимая внучка нашла оборотистого женишка. Уж три месяца не навещал, только созваниваются.
В восемь утра Борис Дмитриевич поднялся с дивана, по-партизански пробрался на балкон и позвонил Бойкову, говоря по мобильнику как можно тише:
— Николай, по сегодняшнему мероприятию отбой… Звонили из министерства, приказали орла не трогать. Видно, крыша у него серьезная.
— А как они узнали-то?!
— Ты же дело регистрировал… А на дворе двадцать первый век. Видимо, кому надо, узнал.
Конечно, это было дешевой отмазкой. И теперь предстояло открыть истинную причину распоряжения.
После утренней сходки Царев велел Бойкову и Ольге Гориной — Колиной соседке по кабинету — задержаться. Но к основной проблеме перешел не сразу, решив подготовить почву.
— Николай Васильевич, игровые аппараты долго у нас стоять будут?
— До суда… А куда мы их денем? Склад вещдоков забит.
— Ну тогда накрой их чем-нибудь… Весь вид портят.
— Хорошо, накрою…
Речь шла об «одноруких бандитах», изъятых в подпольном казино. Казино организовал начальник районной разрешительной системы, прекрасный семьянин и убежденный пацифист, очень любивший материальные ценности.
Царев немного помолчал, постукивая кончиком авторучки по столу. Явка с повинной, как известно, штука добровольная. Если, конечно, не припрет.
— В общем… Хм… Никто по поводу Шатунова из Москвы не звонил. Это моя инициатива.
Подчиненные тревожно переглянулись.
— Почему? — осторожно спросил застрельщик разработки.
Царев ответил не сразу. Встал из-за стола, зачем-то подошел к окну и задернул штору, словно опасаясь шпионажа.
— Прошу понять меня правильно. И оставить разговор между нами… Одним словом, Антон… То есть Шатунов… Встречается с моей дочерью.
Несколько секунд прошло в тишине. А чего тут говорить? Не «гол» же кричать. Дело житейское.
— И что, у них — серьезно? — уточнила Ольга.
— Со слов Веры — да. Пока они собираются жить у нас… Коля…
— А вы говорили Вере, что у нас на него разработка?
— Нет… Все равно не поверит, а отношения испортим.
— Ха! — развел руками Бойков. — Так, может, он специально ее охмурил? Представляете, какая у него теперь крыша, то есть… Я хотел сказать…
— Я понял, — не дал закончить Царев.
— Коль, у тебя точно профессиональная деформация, — возразила Ольга, — нельзя же всех подозревать? Вдруг там действительно любовь?
— Уж больно вовремя!
— Тихо, — остановил спор Борис Дмитриевич, — все может быть. Но подстраховаться стоит. У меня просьба. Понаблюдайте за ним. Будет прикрываться моим именем, слухи пойдут.
— Если хотите знать мое мнение, — заявила Горина, — я бы не стала этого делать.
— Почему?
— Это их личные отношения. Мы не знаем, что их связывает.
Царев вернулся к столу, сел в кресло, посмотрел на фото под стеклом. Он, Тамара и Вера. В обнимку. Да, наверно, Ольга права. Ничего это не даст.
— Хорошо… Ничего не надо… Ольга Андреевна, как там новенький?
— Рома? Пока не знаю, он только из Дагестана.
— Помогай ему на первых порах. У него сейчас испытательный срок. Служба для него новая, наверняка будут проблемы.
— Хорошо.
— Пригласи его, пожалуйста…
Рома явился через пару минут. Он уже снял повязку. Бровь зашили не очень удачно, шрам может остаться до конца дней, если, конечно, не накопить на пластическую операцию. О его поединке с Бараевым знали уже многие, в том числе и Царев.
— Вызывали?
— Заходи, Рома, заходи… Садись. Ну как? Обживаешься?
— Да. Вещи перевез.
— Вещи — это не главное… Ладно. У меня к тебе просьба… Вот, почитай.
Царев протянул телефонограмму, полученную сегодня утром.
— «В связи с весенним обострением угрозы террористических актов, приказываю установить круглосуточный автомобильный пост на двадцать втором километре Приморского шоссе возле развилки на дачный поселок. Начальник УВД города Юрьевска генерал-майор полиции Моржов…» — Рома оторвал глаза от телеграммы, — там что, теракт готовится?
— Нет, — поморщился Борис Дмитриевич, — там дача у него. И обострение немножко другое.
Он покрутил пальцем у виска.
— Чтоб всякая шушера туда не совалась, приказывает охрану выставить.
— А почему мы? Это же пэпээсников [3] работа.
— Не только… Защита сотрудников от преступных посягательств входит в наши служебные обязанности.
— Да, если сотрудник при исполнении.
— А генерал всегда при исполнении! Двадцать пять часов в сутки не спит, с террористами борется.
3
Пэпээсники — сотрудники патрульно-постовой службы.