Испытательный срок
Шрифт:
— И второе, — продолжил Царев, понаблюдав за реакцией Ромы, — Моржов, оказывается, на себя тоже представление послал. Подстраховался на случай проблем из-за Слепнева. Сейчас же круговая ответственность — провинился подчиненный, виноват и начальник… Якобы лично возглавлял операцию по задержанию особо опасного преступника. Умело, ек-макарек, координировал работу служб, руководил расстановкой личного состава, оперативно принимал решения… Ну и так далее… И попробуй возрази… Действительно, ведь велел там пост поставить. Так что твоя медаль генералу досталась… Сволочизм, конечно… Ты только не переживай… Мы тебе грамоту
— Да ладно, не надо, Борис Дмитриевич…
— В каком смысле?
Рома достал из папки лист бумаги с рукописным текстом и положил перед шефом. Тот, держа его на расстоянии вытянутой руки, прочитал. Поднести лист ближе уже не позволяли годы.
— Это ты из-за медали?
— Про медаль, вообще-то, я узнал от вас.
— Ах, ну да…
Борис Дмитриевич дотянулся до трости и, опираясь на нее, поднялся. Сидеть было еще больнее, чем стоять. Лучше всего лечь на пол.
— И почему, если не секрет? Все ж вроде получается. Или, может, я чего-то не знаю?
— Почему? Не сошелся с коллективом.
— Да? С кем? С Ольгой? Или Бойковым?
— Я ж говорю — с коллективом. Считайте — не прошел испытательного срока.
Царев вздохнул, словно рыбак, упустивший десятикилограммовую щуку, положил рапорт на стол.
— В том-то и дело, что прошел… Знаешь, Ром, я вот недавно понял, что не существует никаких испытательных сроков. Вся наша жизнь — это сплошной испытательный срок. Все время на что-то испытывает. Поэтому, если ты думаешь, что в другом месте будет не так, то напрасно… Не торопись.
Да, в чем-то Царев был прав. Не бывает мест, где все спокойно и где можно не искать компромиссов с собственной совестью. И никаких гарантий, что завтра снова не встанет вопрос — кого миловать, кого казнить… С кем пить, а с кем не пить, кому протягивать руку для пожатия, а кому нет.
Но сегодня он уже принял решение.
— На земле спокойней. Викторов место для меня держит.
— К Викторову тоже, кстати, есть вопросы… Но это другой разговор…
Борис Дмитриевич, поморщившись, нагнулся к столу, взял ручку и подписал рапорт.
Фокин вышел. Царев снова переместился к окну.
Испытательный срок… Да, верно он подметил, тут каждый день — испытательный срок. Попробуй пройди… Вон с теми же медалями. Мог бы протест заявить. А не заявил. Или про фанерного гаишника Моржову рассказать. Ну что б ему Моржов сделал? Да ничего! А он промолчал. Зато теперь расхлебывает. Где ж твоя хваленая принципиальность? Чего ты испугался? А, Борис Дмитриевич? Отставки или неудобств? Испугался, испугался… А сам жизни учишь. Царь Борис. Не царь ты, а так — при троне. Вот и бегут из твоего царства все. И из семейного, и из рабочего. Или того хуже — сами «отклоняются».
Нет уж… Посмотрим, кто при троне… Как сказал один философ — хочешь узнать, чего боится человек, посмотри на его подвиги.
Он поставил трость, решительно вернулся к столу и нажал кнопку селектора:
— Саша, Бойкова ко мне!
Николай Васильевич не заставил себя ждать.
— Вызывали, Борис Дмитриевич?
— Что у тебя по казино?
— Работаем. Светка так вжилась, что закрывать не хочет.
— Имей в виду, Моржов про комбинацию знает. Я пообещал ему, что все отменю.
— Блин…
Коля походил на глубоко верующего
— Опять все на тормозах?
— Не волнуйся. Это для конспирации, чтоб он не дергался. Готовь задержание. И по полной программе.
— Сделаю в лучшем виде. Сядут все!
— И еще. Слухи ходят, что наши деньги берут за визы на должности. Надо бы поработать в этом направлении. Только своих оборотней не хватало.
Интервью с героем записывали в генеральской приемной, на фоне развернутого знамени УВД города Юрьевска. Запись прошла блестяще. То ли репетиции сказались, то ли у сержанта Кривопальцева и вправду обнаружились скрытые таланты. Перед камерой он особо не тушевался и о подвиге своем рассказывал как и полагается настоящему герою: кратко, но обстоятельно и с непременным оттенком легкого смущения. Опирался на тросточку — ногу подвернул при задержании. И любой посторонний человек ни на секунду не усомнился бы в искренности его слов. Генерал Моржов стоял в сторонке и, словно опытный режиссер, жестами подсказывал правильную интонацию.
Вечером запись пошла в эфир.
— В тот день я дежурил на трассе, возле развилки на дачные участки. Этот район считается у нас неблагополучным, поэтому по личному приказу начальника управления там был организован постоянный пост. В нашей работе профилактике правонарушений придается огромное значение…
Ольга дотянулась до «лентяйки» и убавила звук.
— Кирилл… Скажи, только честно… Механику, из-за которого пострадал твой друг, ты сломал челюсть? [10]
10
Речь идет о событиях, описанных в книге «Идеальный охотник».
Копейкин оторвался от тайского салата с креветками, приготовленного им по-пиратски скачанному в Сети рецепту.
— Это служебный интерес или личный?
— Личный.
— Ну тогда пусть буду я. В любом случае посадишь. А почему ты спросила?
— Просто я должна знать. Просто. Должна. Знать.
— И теперь что-то изменится?
— Ничего. Абсолютно ничего.
— А как вы поняли, что в машине — преступник? — Девушка-корреспондент очень умело играла неподдельное удивление. — Говорят, у сотрудников полиции с годами появляется что-то вроде шестого чувства… Это так?
— Ну не знаю… — смущенно опустил глаза Кривопалъцев, словно участница конкурса красоты, не знающая ответа на вопрос «Кто такой Пушкин?», — может, и появляется… Но я об этом никогда не думаю, все делаю на автомате. Это результат постоянных учений… А машина ехала слишком быстро. Мне показалось это подозрительным, и я принял решение остановить ее и проверить… И не ошибся.
— Коль, а у тебя есть шестое чувство?
— Нет, Свет. Не повезло мне с этим. Иначе сейчас бы тоже интервью давал. Зато у меня масса других положительных качеств, как то: человеколюбие, верность долгу, манеры и отличный вкус.