Испытательный срок
Шрифт:
— Темнеет, — запоздало заметила Оксана. Лесок вокруг становился гуще, меж мертвенно-белёсых берёзовых стволов сквозила прохлада. — Смотри под ноги.
— Давай свет зажгу?
— Ага, и всё неживое тут распугаешь. Заткнись и спускайся.
Макс послушно пополз. Земля оказалась влажной, будто после дождя, и предательски скользила под рифлёными подошвами; приходилось цепляться за всё подряд, чтобы не скатиться кубарем с крутого склона. Тимофеева перебиралась по выступающим из сероватой почвы камням, как горная коза. А ведь потом лезть обратно! Вот была бы у Ксюхи
— Там что-то типа ручья, — сообщила Оксанка, щурясь в темноту. — Странно, блин…
— Может, тут нет никого? — мигом предположил Макс. Ладони вспотели и перепачкались в какой-то лесной грязи, а о джинсы вытирать жалко.
— По ту сторону может быть, — предположила Ксюша. В сумраке её серо-зелёный наряд терялся в тенях, только и видно было, что блестящие глаза и яркие губы на бледном лице. — Понятно хоть, чего тут минусы толпами бродят и ничего не замечают.
— А бабку эту как сюда занесло? — проворчал Макс. — Я прям так и вижу, как она вниз лезет и потом через ручей скачет. Обхохочешься.
— Заткнись и дай подумать!
Подумать — это правильно. Надо было этим заняться ещё у машины, а лучше — в офисе. Хоть ведьму ту разыскать и с собой взять, пусть бы показала дорогу, раз такая активная. Ксюша покрутила головой, словно рассчитывала, что туманница выскочит на неё из-за ближайшего дерева, и вдруг решительно почесала вниз. Макс, выругавшись, полез следом.
— Ксюх!
— Руками не маши, тут крапива.
— Ты хоть дорогу запоминаешь?
— Некрасов, мы в Подмосковье! Даже если у тебя дар атрофируется, найдут за пару часов.
Да как же, найдут! А если они вляпались в какой-нибудь морок и на деле вот-вот угодят в болото? Есть тут болота? Туманницам самое то… Здоровенный, размером с ладонь, лист крапивы приласкал Макса по голому предплечью; пришлось яростно чесаться. Ксюша бросила на спутника уничтожающий взгляд.
— Вот ты горе, а…
— Сама такая. Вот это, что ли, ручей твой?
— По ходу, да.
Тоненькая струйка вяло журчала по дну оврага, почти полностью утопленная в мощной растительности, живой и мёртвой. Макс без восторга покосился на увенчанные зонтиками сухие стволы выше человеческого роста. Серьёзно, как шестидесятилетняя тётка сюда пролезла? Или она и не пролезала, а просто подошла с другой стороны?..
— На этом берегу точно ловить нечего, — решительно заявила Оксанка. — Надо как-то на тот перебраться.
— Может, сожжём тут всё к чертям, и дело с концом? — тоскливо предложил Макс, отчаянно жалея, что так не выйдет.
— Силёнок не хватит, — хмыкнула Ксюша, натягивая рукава на ладони. — Пошли уже, а то до утра провозимся.
И почему в лесу постоянно кажется, будто по коже что-то ползёт?.. Мстительно топча молодые крапивные стебли и пробуя перед каждым шагом нетвёрдую почву, Макс кое-как сполз к воде, и даже не на четвереньках. В кроссовках моментально стало мокро. Насколько проще и удобнее было управиться с паразитом на городских улицах! А Ксюхе хоть бы хны. Или, может, притворяется?
— Всё,
Этот склон более пологий, вот и всё отличие. Такие же заросли, которые к лету грозят превратиться в непролазные джунгли, такие же неказистые берёзки. И бегущая вода за спиной. Отсюда, если что, есть ещё шанс отскочить за ручей; дальше такого не будет…
— Смотри! — Ксюша крепко ухватила Макса за руку. Там, куда она указывала, не было ровным счётом ничего, кроме очередного клочка темноты, прошитого бледными берёзовыми стволами.
— Глючит тебя, — тоже шёпотом сказал Макс, вглядываясь во мрак.
— Что-то было… Идём.
Холодно. Нормальное состояние для майской ночки, которая на деле ближе к апрелю, чем к июню. Вот будет хохма, если они всё тут облазают, продрогнут до костей, но так ничего и не найдут… Не соврала же треклятая тётка? За заведомо ложный сигнал штрафуют, и неслабо… А воды никакой не видно, земля всё суше. Может, и не туманница вовсе, а другая какая тварь? Тень, например. С тенью фиг знает, что делать…
— Вот! Теперь точно было!
Взволнованный Ксюхин шёпот кажется громче вопля. Правда, показывает она совсем в другую сторону, чем раньше, но туманницы шустрые… Пахнет сыростью, сильнее даже, чем молодой листвой. Макс деловито сжал и разжал кулак, разминая пальцы. Ну вот, нашлась, голубушка; дело теперь за малым…
— Наугад не бей, — на грани слышимости предупредила Ксюша.
— Знаю я…
— Попробуй справа зайти. Если станет удирать, то точно не к ручью.
Дельная мысль, чёрт возьми. Ксюша шмыгнула влево, мгновенно растворившись в темноте. Макс потопал направо, держа наготове собранную в горсть ладонь. Теперь белёсый отблеск среди ветвей углядел и он. Как бедолагу сюда занесло? Неуютно в редколесье, вот и мечется, пугает народ…
Сырой воздух холодной плёнкой оседает в лёгких. Надо постараться глубоко не вдыхать. Удушит ещё, стерва такая. Наверняка уже учуяла обоих охотников; на одного бросится, а второму бить. Нехитрая тактика и безотказная. Что ж ты, милая, никак не выберешь? Это ведь люди в темноте слепы…
Клок серой мглы вынырнул из-за бледных стволов и ринулся прямиком на Макса. Пламя с перепугу полыхнуло мощно и высоко; туманница, испугавшись яркого рыжего света, отпрянула и заметалась. Макс шёпотом выругался, потом выругался ещё разок — про себя. Примет ещё за обращение, шельма болотная…
— Ксюх, бей!
Тимофеева бездействовала. Слишком далеко отошла? Макс наудачу взмахнул рукой, но только разозлил нежить ещё больше. Разве не положено ей испугаться?.. От огненных сполохов туманница ловко уворачивалась; поди поймай…
— Ксюха!
— Макс! Их тут две!
Две?! Плохо дело, и Ксюша где-то далеко — не понять в сумерках… Или не в сумерках? Всё вокруг тонет в сероватой мгле; нет ни стволов, ни лысоватых колючих кустов — одна только разлитая в воздухе затхлая сырость. Ещё один белый сгусток вынырнул справа. Третья!.. А если оглянуться… Белым-бело от полупрозрачных тварей! Откуда их столько? Что теперь делать?