Исследование истории. Том I. Возникновение, рост и распад цивилизаций
Шрифт:
Эта ситуация представляет собой проблему, которая теоретически может быть решена двумя путями. Чтобы усвоить социальные нововведения, которые выдвигала Италия, Трансальпийская Европа должна была или порвать со своим феодальным прошлым и разделиться вновь, уже на основе деления на города-государства, или же модифицировать итальянские нововведения таким образом, чтобы они были способны работать на феодальной основе и в соответствующем масштабе королевских государств. Несмотря на то что система городов-государств достигла значительного успеха в Швейцарии, Швабии, Франконии, Нидерландах и на Северо-Германской низменности, где важными стратегическими пунктами, контролировавшими речные и морские пути, являлись города Ганзейского союза, в целом за Альпами было принято второе решение проблемы. Это приводит нас к другой главе западной истории и к другому, равно замечательному и плодотворному, уходу-и-возврату.
Англия в третьей главе роста западного общества
Проблема, вставшая перед западным обществом в это время, заключалась в том, как перейти от сельскохозяйственного аристократического к промышленному демократическому образу жизни, не принимая систему городов-государств. Этот вызов был принят в Швейцарии, Голландии и Англии, однако в конце концов получил английский ответ. Во всех этих трех странах географическая среда предоставляла до некоторой степени благоприятные условия для их ухода от общеевропейской жизни. Швейцария [была отделена от остальной Европы] горами, Голландия — дамбами, а Англия — Ламаншем. Швейцарцы успешно преодолели кризис позднесредневекового городского космоса, установив федеративную форму правления и сохранив свою независимость от посягательств сначала со стороны Габсбургов, а затем — со стороны Бургундии [477] . Голландцы утвердили свою независимость от Испании и объединились на федеративных началах в составе семи Соединенных провинций [478] . Окончательное поражение в Столетней
477
В начале IX в. все земли нынешней Швейцарии были завоеваны германскими племенами франков и вошли в состав империи Карла Великого, а в середине того же века поделены между тремя государствами — Восточнофранкским и Западнофранкским королевствами и королевством Лотаря. В XI в. территория современной Швейцарии вошла в состав Священной Римской империи. В 1291 г. три германоязычных горных кантона — Ури, Швиц и Унтервальден, объединившись, дали начало швейцарскому государству. В ходе борьбы за независимость от австрийских Габсбургов происходил территориальный рост Швейцарского Союза. В конце XVIII в. в конфедерацию входило уже 13 кантонов. После Венского конгресса 1815г. границы Швейцарии приобрели в основном свой современный вид.
478
Соединенные провинции — буржуазная республика семи нидерландских провинций (Голландия, Зеландия, Утрехт, Гелдерн, Оверэйсел, Фрисландия, Гронинген), образовавшаяся в результате Нидерландской буржуазной революции XVI в. Иногда называлась Голландской республикой, Голландией. Существовала до 1795 г.
479
Столетняя война (1337-1453) между Англией и Францией за Гиень (с XII в. английское владение), Нормандию, Анжу (утраченные англичанами в XIII в.), Фландрию. Поводом к войне стали претензии английского короля Эдуарда III (внука французского короля Филиппа IV) на французский престол. Англия выиграла битвы при Слейсе (1340), Креси (1346), Пуатье (1356). Договор в Бретиньи 1360 г. закрепил за Англией значительную часть французских владений. В 70-х гг. XIV в. англичане почти полностью были изгнаны из Франции. Однако после победы при Азенкуре (1415) англичане в союзе с бургундцами захватили север Франции. Народное сопротивление английским захватчикам возглавила Жанна д'Арк. В 1429 г. французские войска во главе с Жанной д'Арк сняли осаду Орлеана. Столетняя война завершилась капитуляцией англичан в Бордо (1453). Англия удержала на территории Франции лишь Кале (до 1558 г.).
480
Здесь имеется в виду начавшаяся со второй половины XVI в. борьба Англии за морские пути, рынки и колонии с наиболее могущественной колониальной державой того времени — Испанией. В 60-х гг. и до середины 80-х гг. XVI в. борьба Англии с Испанией выражалась главным образом в контрабандной торговле англичан с испанскими колониями и пиратских нападениях (при покровительстве английского правительства) на испанские суда, перевозившие американское золото и серебро (грабительские экспедиции Дж. Гаукинса, Ф. Дрейка, У. Рэлея и др.). В XVI в. борьба Англии с Испанией тесно переплеталась с борьбой внутри самой Англии (испанцы поддерживали феодально-католические силы против английского абсолютистского правительства королевы Елизаветы I), а также с событиями Нидерландской революции (англичане поддерживали восставшие против испанского господства Нидерланды). В 80-е гг. испанское правительство Филиппа II начало подготовку к прямому вторжению в Англию, приступив к строительству огромного военного флота — «Непобедимой армады». После казни в Англии Марии Стюарт (1587) «Армада» была готова вторгнуться в Англию. Филипп II выступил с прямыми притязаниями на английский престол. Внезапное нападение английской эскадры под командованием Дрейка на Кадис (1587) и другие испанские порты, в которых изготовлялись корабли «Армады», заставило отложить ее выход на год. В мае 1588 г. «Армада» в составе 130 боевых кораблей, имевших до 2500 орудий и 19 тыс. солдат десанта, вышла из Лиссабона и 19 июля подошла к берегам Англии у мыса Лизард. В конце июля английские суда, меньшие по размеру, но более быстроходные и с более мощной артиллерией, атаковали громоздкие испанские корабли в Ламанше, нанеся им большие потери артиллерийским огнем. Большая часть уцелевших испанских судов, направившихся после этого в обход Британских островов с севера, погибла во время шторма у Оркнейских островов. Морское могущество Испании было серьезно подорвано (из кораблей «Армады» вернулась лишь половина). С этого времени все более крепнувшая Англия начала с Испанией открытую морскую войну, носившую грабительско-пиратский характер. Англичане перенесли действия своих эскадр к испанским берегам, продолжая одновременно нападения на колонии и морские сообщения Испании. Пришедшие в 1603 г. в Англии к власти Стюарты взяли курс на сближение с Испанией. 18 августа 1604 г. с Испанией был заключен мир.
Но три этих локальных меньшинства не все были в одинаковой степени удачно расположены, чтобы осуществлять общую для них политику ухода. Швейцарские горы и голландские дамбы — преграды менее эффективные, чем Ламанш. Голландцы никогда полностью не оправились от войн с Людовиком XIV и наряду со швейцарцами были даже на некоторое время поглощены наполеоновской империей. Кроме того, швейцарцы и голландцы в качестве претендентов на решение уже описанной нами выше проблемы оказались в затруднении и в другой связи. Они никогда не представляли собой полностью централизованные национальные государства, но были лишь добровольно объединившимися союзами кантонов и городов. Таким образом, Англии (а затем, после союза 1707 г., англо-шотландскому Соединенному Королевству Великобритании) выпало сыграть в третьей главе истории западно-христианского мира ту роль, которую Италия сыграла во второй.
Следует заметить, что сама Италия начала осторожно продвигаться по пути преодоления раздробленности. К концу периода ее ухода число независимых городов-государств, ранее составлявшее около семидесяти или восьмидесяти, в результате завоеваний уменьшилось до восьми или десяти крупных объединений. Однако результат был недостаточен в двух отношениях. Во-первых, хотя эти новые итальянские политические единицы и превосходили по своим размерам те, что были раньше, они все же были еще достаточно небольшими, чтобы противостоять «варварам», когда начался период их вторжения. Во-вторых, формой правления, развивавшейся в этих новых, более крупных единицах, всегда являлась тирания, а политические достоинства прежней городской системы были со временем утрачены. Именно эта новая итальянская система деспотии, оказавшись по ту сторону Альп, была без труда приспособлена к более крупным трансальпийским политическим единицам — Габсбургами в Испании и Австрии, Валуа [481] и Бурбонами во Франции и, наконец, Гогенцоллернами [482] в Пруссии. Однако это казавшееся прогрессивным направление явилось тупиком. Без достижения некоего рода политической демократии трансальпийским государствам было трудно подражать прежним экономическим достижениям итальянцев в процессе перехода от сельского хозяйства к торговле и промышленности, произошедшем в Италии при распространении городов-государств.
481
Валуа (Valois) — династия французских королей в 1328- 1589 гг., берущая начало от Карла Валуа, брата короля Филиппа IV Красивого. Главные представители дома Валуа: Карл V Мудрый, Людовик XI, Людовик XII, Франциск I, Генрих II, Карл IX, Генрих III.
482
Гогенцоллерны (Hohenzollern) — династия бранденбургских курфюрстов в 1415-1701 гг., прусских королей в 1701-1918 гг., германских императоров в 1871-1918 гг. Основные представители: Фридрих Вильгельм I, Фридрих II Великий, Вильгельм I, Вильгельм II.
В Англии, в отличие от Франции и Испании, развитие самодержавной монархии явилось вызовом, породившим эффективный ответ. Английский ответ вдохнул новую жизнь и привнес новые функции в традиционное устройство трансальпийских государств, являвшееся в такой же степени английским, как французским и испанским наследием общего западно-христианского прошлого. Одним из традиционных трансальпийских институтов был периодический созыв парламента или проведение совещаний между королевской властью и представителями сословий с двойной целью: обсуждения жалоб и получения от сословий вотума на ассигнования королевской власти — в качестве qui pro quo [483] благородного обязательства в том, что обоснованные жалобы будут удовлетворены. В ходе постепенной эволюции этот институт в трансальпийских королевствах открыл решение местной проблемы материального характера — проблемы не поддающейся контролю численности населения и проблемы непреодолимых расстояний, — придумав или открыв заново юридическую фикцию «представительства». Обязанность и право каждой личности, занятой в деятельности парламента, участвовать в его делах (обязанность и право, самоочевидные в городах-государствах) в громоздких феодальных королевствах низводились до обязанности уполномоченных представителей прибыть на место заседания парламента и до права быть представленным по доверенности.
483
Этот вместо того, один вместо другого (лат.). (Путаница, заключающаяся в том, что одно лицо (вещь или понятие)
Этот феодальный институт периодически созывавшегося представительного и совещательного собрания прекрасно соответствовал своей первоначальной цели служить связью между королевской властью и ее подданными. С другой стороны, с самого начала он совершенно не был приспособлен для выполнения задачи, успешно решенной в Англии XVII столетия, — задачи принятия на себя функций самой королевской власти и постепенного вытеснения ее как главной политической силы. Почему же получилось так, что англичане приняли и успешно ответили на вызов, с которым не смогло справиться ни одно другое современное им трансальпийское королевство? Ответ на этот вопрос можно найти в том факте, что Англия, будучи по своей территории меньше континентальных феодальных королевств и обладая четче очерченными границами, гораздо раньше своих соседей достигла подлинно национального существования в противовес феодальному. Будет не просто парадоксом сказать, что сила английской монархии во второй, средневековой, главе истории западного христианства сделала возможным вытеснение ее парламентской формой правления в третьей главе. Ни одна другая страна во второй главе [европейской истории] не знала такого властного дисциплинарного контроля, какой осуществлялся при Вильгельме Завоевателе, Генрихе I, Генрихе II, Эдуарде I и Эдуарде III [484] . При этих сильных правителях Англия сплотилась в национальное государство задолго до того, как нечто подобное произошло во Франции, Испании или Германии. Другим фактором, приведшим к данному результату, было господствующее положение Лондона. Ни в каком другом западном королевстве за Альпами не было такого, чтобы один какой-то город столь сильно препятствовал росту других. К концу XVII столетия, когда население Англии было еще незначительно по сравнению с Францией или Германией и даже меньше, чем население Испании или Италии, Лондон, по всей вероятности, уже был самым большим городом в Европе. Фактически можно утверждать, что Англия успешно решила проблему приспособления итальянской городской системы к общественной жизни в национальном масштабе, поскольку более чем другие трансальпийские нации она уже достигла (благодаря своему небольшому размеру, своим жестким границам, своим сильным королям и господствующему положению одного города) той компактности и того [уровня] самосознания, которые были ярко выражены в городах-государствах.
484
Вильгельм I Завоеватель (ок. 1027-1087) — герцог Нормандии (1035-1087) и король Англии (1066-1087). Претендовал на английскую корону, обещанную ему королем Эдуардом Исповедником, после смерти которого оспаривал права у Гарольда II. Высадившись в 1066 г. в Англии, разбил англо-саксонские войска Гарольда. Нормандское завоевание Англии привело к появлению многих нормандских обычаев, в особенности феодальной системы. Установил прямую вассальную зависимость всех феодалов от короля. В 1085 г. приказал составить Книгу Страшного суда.
Генрих I (1068-1135) — король Англии (1100-1135) и герцог Нормандии (1106-1135), младший и любимый сын Вильгельма I Завоевателя, коронованный в отсутствие своего старшего брата Роберта II, герцога Нормандии. В 1106 г. завоевал Нормандию.
Генрих II (1133-1189) — первый король Англии из династии Плантагенетов (1154-1189). Расширил свои англо-французские владения и провел законодательную и финансовую реформу. Его попытки подчинить себе Церковь встретили сопротивление со стороны епископа Беккета.
Эдуард I (1239-1307) — король Англии с 1272 г. из династии Плантагенетов, сын Генриха III. При нем окончательно сложилась практика созыва парламента. В 1284 г. присоединен Уэльс. Войны против Шотландии закончились неудачей.
Эдуард III (1312-1377) — король Англии с 1327 г. из династии Плантагенетов. Его претензии на французский престол послужили поводом к началу Столетней войны 1337-1453 гг. с Францией. Издал первые Статуты о рабочих. Ограничил влияние папства в Англии.
Однако, несмотря даже на эти благоприятно сложившиеся условия, удача англичан, сумевших разлить новое вино ренессансного итальянского административного управления в старые мехи средневекового трансальпийского парламентаризма, не позволив этим старым мехам лопнуть, явилась конституционной победой, которую иначе как изумительный tour de force (рывок) нельзя и рассматривать. И этот английский конституционный tour de force, позволивший перенести парламент через пропасть, разделяющую критику правительства от его руководства, был выполнен для западного общества английским творческим меньшинством в первой фазе его ухода от связей с континентом, в период, охватывающий елизаветинскую эпоху [485] и большую часть XVII столетия. Когда в ответ на вызов, брошенный Людовиком XIV, англичане предприняли попытку частичного и временного возврата на континентальную арену под блестящим руководством Мальборо [486] , континентальные народы начали наблюдать за тем, что делали островные жители. Началась эпоха англомании, как иногда называют это время французы. Монтескье проповедовал неверно понятые им английские достижения. Англомания в форме культа конституционной монархии была одной из огневых цепей, воспламенивших Французскую революцию. Общеизвестно, как по мере перехода от XIX столетия к XX у всех народов земли появилось стремление прикрыть свою политическую наготу фиговыми листками парламентаризма. Этот широко распространившийся культ английских политических институтов в конце третьей главы западной истории, несомненно, перекликается с поклонением перед итальянской культурой в конце второй фазы, на рубеже XV-XVI столетий. Наиболее яркой иллюстрацией этого культа Италии является для англичан то, что более трех четвертей шекспировских пьес основано на итальянских повестях. Действительно, Шекспир в «Ричарде II», намекая на это, пародирует италоманию, примером которой является его собственный выбор сюжетов. Старый достопочтенный герцог Йоркский создан лишь для того, чтобы сказать, что глупого молодого короля ввели в заблуждение
485
Эпоха правления в Англии королевы Елизаветы I Тюдор (с 1558 по 1603 г.).
486
Мальборо Джон Черчилл (1650-1722) — герцог (с 1702 г.), английский полководец и государственный деятель. Принадлежал к партии вигов. Во время войны за испанское наследство до 1711 г. командовал английской армией, одержал ряд побед (в том числе при Мальплаке).
Драматург в своей обычной анахроничной манере приписывает веку Чосера то, что было более характерно для его собственного века, хотя, если говорить о данном предмете, Чосер и его век явились свидетелями начала данного явления.
Открытие англичанами системы парламентского правления в сфере политики обеспечило благоприятные социальные условия для последующего открытия индустриализма. «Демократия» в смысле системы правления, при которой исполнительная власть ответственна перед парламентом, представляющим народ, и «индустриализм» в смысле системы машинного производства при помощи рабочих рук, сконцентрированных на фабриках, являются двумя господствующими институтами нашего века. Они начали господствовать, потому что дали наилучшее во всем западном обществе решение проблемы переноса политических и экономических достижений итальянской городской культуры из городов-государств в королевства. Оба эти решения были разработаны в Англии в ту эпоху, которую один из недавних ее государственных деятелей назвал эпохой «олестящеи изоляции» [487] .
487
Выражение обычно приписывается английскому министру колоний Д. Чемберлену (1836-1914). Приобрело широкую популярность после употребления в речи премьер-министра Англии на банкете в 1896 г. Обычно с понятием «блестящей изоляции» связывают английскую дипломатическую доктрину, заключавшуюся в отказе Англии от заблаговременных и длительных союзов с другими государствами и в сохранении полной свободы действий в политике. Имела своей целью во второй половине XIX в. установить и укрепить влияние Англии в Европе.
Какую роль будет играть Россия в западной истории?
Можем ли мы в современной истории «мирового сообщества», в которое развился западно-христианский мир, различить симптомы той тенденции одного века опережать следующий и какой-то одной части всего общества решать в изоляции проблемы будущего (в то время как остальные части еще бьются над решением выводов прошлого), которая означает, что процесс роста все еще продолжается? Теперь, когда проблемы, поставленные перед нами итальянскими решениями более ранних проблем, получили свои английские решения, не вызовут ли, в свою очередь, эти английские решения новые проблемы? В наше время мы уже осознаем два новых вызова, перед которыми оказались вследствие победы демократии и индустриализма. В частности, экономическая система индустриализма, подразумевающая локальную специализацию производства искусной и дорогостоящей продукции для мирового рынка, требует установления некоего рода мирового порядка в качестве своей основы. А в целом как индустриализм, так и демократия требуют от человеческой природы большего индивидуального самоконтроля, взаимной терпимости и общественного взаимодействия, чем склонны применять на практике человеческие социальные животные, поскольку эти новые институты придали беспрецедентную по своей мощности энергию всем социальным действиям человека. Например, все соглашаются с тем, что в тех социальных и технических обстоятельствах, в которых мы оказались ныне, дальнейшее существование нашей цивилизации зависит от уничтожения войны как метода урегулирования наших разногласий. Здесь нас интересует только то, не привели ли эти вызовы к каким-либо свежим примерам ухода, за которым последует возврат.