Исследования истерии
Шрифт:
Перед тем как приступить к такому анализу, в том случае когда можно загодя предположить, что патогенный материал организован подобным образом, стоит принять во внимание то, что уже известно по опыту: устремляться прямо к ядру патогенной организации – предприятие совершенно безнадежное.
Если бы самому врачу и удалось его угадать, то пациент все равно не знал бы, что делать с этим дареным объяснением, и никаких психических изменений оно бы за собой не повлекло.
Не остается ничего иного, как держаться поначалу на периферии патогенного психического строения. Вначале пациента просят рассказывать обо всем, что он знает и помнит, а тем временем направляют его внимание в нужную сторону и преодолевают незначительное
Если немного поработать в такой манере, то у пациента обычно появляется желание сотрудничать с врачом. Теперь ему не нужно задавать наводящие вопросы, рассказ его и без того изобилует воспоминаниями; а все потому, что проложен путь во внутренний слой, из которого пациент стихийно черпает материал, вызывающий равное сопротивление. Некоторое время нужно воздерживаться от вмешательства, предоставляя ему возможность воспроизвести все самостоятельно; хотя сам он и не способен выявить важные взаимосвязи, извлечение залежей в пределах одного слоя доверить ему можно. Зачастую сообщения его выглядят бессвязными, однако служат тем сырьем, в которое вдохнут жизнь взаимосвязи, выявленные впоследствии.
Тут нужно избежать сразу двух ошибок. Если врач прерывает пациента, когда тот воспроизводит мысли, которые пришли ему на ум, он рискует, что под «завалом» будет погребено многое из того, что впоследствии все равно придется из–под него высвобождать, хотя сделать это будет труднее. Вместе с тем нельзя переоценивать бессознательный «интеллект» пациента и перепоручать ему руководство всей работой. Если бы я взялся составить схему этого способа работы, то, пожалуй, мог бы сказать, что вскрытие внутренних слоев, продвижение к центру врач берет на себя, между тем как пациент занимается углубленной разработкой периферических слоев.
Продвигаться вперед удается за счет того, что вышеописанным способом преодолевается сопротивление. Но, как правило, до того необходимо решить еще одну задачу. Нужно ухватить кусок логической нити, поскольку только ведомый ею может надеяться на то, что ему удастся проникнуть в недра. Не приходится рассчитывать на то, что сообщения пациента, сделанные им по собственному разумению и относящиеся к материалу, который залегает в самых поверхностных слоях, помогут аналитику угадать, где намечается глубина и к чему крепятся искомые мыслительные связи. Как раз наоборот; именно это пациент старательно затемняет, а рассказ его только кажется исчерпывающим и связным. На первых порах стоишь перед этим рассказом, как перед стеной, из–за которой невозможно ничего разглядеть и угадать, скрывается ли за ней что– нибудь и что же именно там скрывается.
Впрочем, если взглянуть критически на объяснение, которое удалось получить от пациента без особого труда и сопротивления с его стороны, то в нем непременно обнаружатся пробелы и упущения. В одном месте связь явно прервана, и пациент кое–как латает прореху общими фразами, не рассказывая обо всем; в другом месте попадается довод, который показался бы слабым, если бы речь шла о нормальном человеке. Когда обращаешь внимание пациента на эти пробелы, он не желает их замечать. Но врач поступает правильно, когда рассчитывает на то, что эти слабые места в рассказе пациента помогут ему добраться до материала, залегающего в более глубоких слоях, когда именно в них он надеется обнаружить ту нить взаимосвязи, которую старается отыскать, надавливая на голову пациента. Он говорит пациенту: «Вы заблуждаетесь; ваши объяснения не имеют никакого отношения к сказанному. Наверняка причина в другом, сейчас я надавлю вам на голову, и вы припомните».
Ход мыслей истерика, даже когда мысли его простираются до бессознательного, можно оценивать на предмет логической связности и обоснованности точно так же, как рассуждения нормального индивида. Ослабить эти взаимосвязи невроз не может. Когда связь представлений у невротика, в частности у истерика, производит иное впечатление, когда, даже с психологической точки зрения, взаимосвязь различных
Разумеется, приступая к такой работе, необходимо избавиться от теоретических предрассудков, не стоит заранее полагать, будто имеешь дело с degeneres [106] и desequilibres [107] , чей мозг далек от нормы, с теми, кого отличает способность по собственному желанию нарушать всеобщие психологические законы взаимосвязи представлений, с теми, у кого одно представление может неимоверно разрастись безо всякой причины, а другое представление безо всякого психологического обоснования – остаться неизменным. Судя по опыту, при истерии все обстоит совершенно иначе; если обнаружены и приняты к сведению скрытые – зачастую остающиеся бессознательными – мотивы, то истерическая мыслительная связь уже не представляется загадочной и нелогичной.
106
Degeneres (франц.) – дегенераты.
107
Desequilibres (франц.) – неуравновешенные люди.
Таким образом, выискивая пробелы в первоначальном рассказе пациента, которые зачастую заполняются за счет «ошибочных связей», врач подбирает на периферии какую–то часть логической нити и с помощью процедуры надавливания на голову пациента начинает отсюда продвигаться дальше.
Крайне редко удается достигнуть недр, держась за одну–единственную нить; чаще всего она обрывается на полпути, когда при надавливании рукой пациент вообще ничего не сообщает или в сообщении его невозможно разобраться, а за этим сообщением больше ничего не следует. Вскоре врач учится ограждать себя от путаницы, которая естественным образом может возникнуть в подобном случае. По выражению лица пациента можно понять, рассказал ли он и впрямь обо всем, что знал, или просто упомянул об обстоятельствах, которые не нужно разъяснять с психической точки зрения, или же работа приостановилась из–за чрезмерного сопротивления. Если сопротивление не удается сломить сразу, можно предположить, что нить привела врача к тому слою, который пока остается непроходимым. Эту нить отпускают, дабы подхватить другую, которая, возможно, заведет столь же далеко. Когда с помощью всех нитей удается добраться до этого слоя и обнаружить узлы, из–за которых в свое время невозможно было следовать за каждой нитью по отдельности, можно опять попытаться сломить новое сопротивление.
Нетрудно представить, сколь сложной может быть такая работа. Постоянно преодолевая сопротивление, врач проникает во внутренние слои, собирает сведения о том, какие темы сосредоточены в данном слое и какие нити здесь проходят, проверяет, насколько позволяют продвинуться вперед имеющиеся в наличии средства и полученные сведения, добывает с помощью процедуры надавливания на голову пациента предварительные сведения о содержимом следующего слоя, отпускает эту нить и снова ее подбирает, следует за ней, пока не доберется до узлов, старается ее не упустить и, выискивая группы воспоминаний, следит за всеми ответвлениями, которые в конце концов все равно сливаются воедино. Действуя таким образом, удается наконец проникнуть настолько далеко, что можно уже не переходить с одного слоя на другой, а двинуться по главному пути прямо к ядру патогенной организации. Бой выигран, но еще не кончен. Теперь нельзя упустить остальные нити, нужно извлечь весь материал без остатка; впрочем, пациент уже энергично помогает врачу, сопротивление его в основном сломлено.