Исследователь планет

Ясинский Анджей

Девушка вдруг почувствовала странное желание. Не став ему противиться, засунула себе в рот мизинец Повелителя. Пососала его. Она не поняла как, но в голове стали летать какие-то образы, слабопонятные смыслы. Она чувствовала, как ее слюни буквально впитываются в кожу Сергея и о чем-то ей говорят. Образы все никак не складывались в понятную картинку. Тогда она поменяла палец во рту на другой. Немного отвлекал сам процесс — ей просто нравилось то, что она делает, снова возникало томление в груди и ниже. Краем глаза заметила, что ветка Повелителя немного стала дергаться и медленно увеличиваться. Удивительно. Но она не могла остановиться и обсосала все пальцы руки Повелителя. Увы, смутные

ощущения все никак не хотели складываться в целостную картинку. И хоть ей было приятно само действие, но ощущение того, что что-то не получается, не проходило.

Воланса снова смотрела на ладонь Повелителя, мяла ее, игралась с пальцами. Ей нравилось так делать. Потом лизнула ее. И одновременно с этим сбоку в ее щеку ткнулась увеличившаяся ветка Сергея. Оглянувшись на него, поняла, что тот продолжает спать, тогда она снова повернулась на правый бок и смотрела на ветку, которая шевелилась перед ее лицом. Воланса поглаживала ее мягкую кожицу, смотрела на нее, вспоминала, как Сергей ловко управляет ею и доставляет ей наслаждение.

Вдруг, Воланса снова ощутила это чувство исследователя, что ли. И тут же поняла, что надо делать. Не медля, она чуть двинула вперед головой и так же, как делала это с пальцами Повелителя, засунула в рот его ветку. Хоть и с трудом, но поместила часть ее, как и в прошлый раз. Возможно, стоит увеличить рот, как она это сделала со складкой? Но лучше потом спросит у Сергея, вдруг ему не понравится.

Перед глазами снова замелькали какие-то образы, а Воланса снова почувствовала, как ее слюни впитываются в ветку Сергея, несут ей какую-то информацию. Поток информации увеличивался, когда она водила языком по кончику ветки. Она уже почти поняла, что видела, как ветка разрядилась своими соками. Воланса чуть не подавилась, но замерла, когда эти соки как-то быстро стали растворяться во рту или впитываться куда-то. Правда часть она все-таки успела проглотить. В отличие от прошлых разов, она не теряла восприятия реальности, не теряла сознание. Она увидела странную картину.

Будто девушка находится внутри большого травяного шара, постоянно шевелящегося и меняющего форму. Опасности она не чувствовала, наоборот, были ощущения чего-то родного. Пришло понимание того, что она видит Дочь. Почему так — сама не поняла, но вот такое ощущение было. Наверное потому, что это действительно была Дочь?

Со стороны Дочери пришел посыл одобрения. А потом появился образ обнаженного Сергея и Волансы рядом с ним. Она как бы смотрела на них, то есть на него и себя со стороны. Потом вдруг их тела поплыли, как-то закрутились и стали похожи на те странные ДНК, что она видела в обучающих программах. Воланса почувствовала, как ее восприятие меняется, меняется, расширяется и снова расширяется. Наконец мозг успокоился, эмоции пропали. Зато потоки информации перестали теряться в дырявом отверстии ее интеллекта, а стали обретать законченные смыслы и значение.

Воланса вдруг поняла, что строение Сергея и ее похожи. Только ее суть пластична, может меняться, и она даже поняла, как именно это делать легко и непринужденно, а не так, как она корячилась раньше. Стали окончательно понятны значения всех этих структурных компонентов, буквы алфавита, на котором написана ДНК — аденин, тимин, гуанин, цитозин. Термины и смыслы науки генетики Сергея смешивались с образными понятиями мутов, вернее Дочери, складывались в теперь понятные ей цепочки, слова, фразы и предложения.

Немного подумав, Воланса вдруг поняла, что в данный момент почти полностью соответствует структуре Сергея и если вдруг их совместить в правильном

порядке в совместных почках, то дети будут еще более сложными, будут иметь больше возможностей к самоопределению и самоизменению. Было в ДНК и в химии Сергея нечто такое, что усиливало внутреннюю силу мутов. Они просто идеально подходили друг к другу. Не в смысле Сергей и Воланса, хоть и это тоже, а человек и мут… Сергей и… Любая мутина?

Волансу вдруг пробил пот. Ноги мгновенно ослабли, а руки задрожали. В животе будто кишки все свернулись в узел. Даже окружающее пространство задрожало, когда она поняла, что Сергей может быть так же совместим с другой мутиной. Эмоции мгновенно пробили плотину и даже далекий окрик Дочери не мог успокоить девушку, мгновенно впавшую в истерику. И ее выбросило из этого состояния.

Громкий крик Волансы разбудил Сергея. Девушка залезла на него сверху, обхватила его руками и ногами и не могла успокоиться:

— Нет! Нет! Не отдам!

Сергей аж подскочил, прижал к себе девушку и стал успокаивать ее:

— Тихо, тихо, родная! Что случилось?

— Не отдам тебя! Не отдам! Ты только мой! Не бросай меня! А? Ну, пожалуйста! Не бросай! Не броса-а-а-а-й! — Закричала Воланса и зарыдала навзрыд, а Сергей стал целовать ее заплаканное лицо и тихо говорить:

— Все, все, успокойся. Я с тобой!

Наконец он внутренне собрался, быстро вошел в нужное психическое состояние и запустил ментограмму психолога. С ее помощью и благодаря рефлекторной обратной связи от девушки удалось быстро подобрать нужные слова, обертона и тактильные воздействия, чтобы ее успокоить. Скоро наступила психическая разрядка, и девушка заснула, но так и не отпустила Сергея. Уткнулась ему в шею и сопела, иногда пошмыгивая носом. Правда, и во сне ее не отпускало то, что испугало — она иногда морщилась, из глаз начинали течь слезы. Но Сергей тут же начинал целовать ее в глаза, лоб, щеки — это сильнее всего успокаивало девушку, что-то шептать ей, используя нужные обертона голоса, и она снова успокаивалась.

Такой женской истерики Сергей, пожалуй, никогда не видел. Что ее вызвало, ему было непонятно. И поднятые записи происходящего, которые велись непрерывно, ничего не объяснили. Даже у СУНИКа не было никаких предположений. Так Сергей и просидел до самого утра в обнимку с девушкой. Утром уже не чувствовал поясницы и ног, но так и не пошевелился, чтобы изменить положение тела. Не хотел беспокоить Волансу — при любых его движениях та начинала молча плакать.

Глава 18

Сергей и Воланса

Для Сергея утро наступало медленно и тягуче. Выспаться ему не удалось, да и не хотелось, честно говоря. Истерика Волансы выбила его из равновесия. В принципе, все последнее время, несмотря не случавшиеся с ними события, внутренне он оставался достаточно стабильным. Даже когда его гормоны прыгали как сумасшедшие, а псиграммы не срабатывали, это все воспринималось как внешние проблемы, внутри же, психологически все оставалось относительно ровно, даже если он в какие-то моменты думал иначе. А вот сейчас, когда было непонятно, что происходит с той, без которой землянин уже не представлял свое будущее (да и не хотелось такое представлять), внутри поселилась абстрактная боязнь. Не зря говорили раньше, что для воина семья — его слабое место. Почему-то всплыли странные ассоциации — оказаться с больными детьми вдали от цивилизации, а до ближайшего врача — сотни километров, и нет техники, чтобы добраться до него.