Исследователи Гора
Шрифт:
Я стиснул ее в объятиях так, что хрустнули косточки.
— Возьми меня сильно, грубо! Возьми меня так, чтобы я испугалась, будто вот-вот умру!
Я впился ртом в ее горло Она запрокинула голову.
— Рабыня! Рабыня! — с отвращением выкрикнула белокурая дикарка.
— Да, я рабыня! — задыхалась в моих объятиях Элис.
Я повалил ее в грязь.
Я оставался с ней долго, очень долго. Но развязывать ей рук не стал. Пока мне это было ни к чему.
Светловолосая дикарка с досадой отвернулась. Она лежала в грязи, на боку, стиснув кулачки,
Ну что ж, подумал я, пройдет всего несколько дней, и она тоже приползет на коленях со связанными за спиной руками, слезно моля господина прикоснуться к ней…
Айари вернулся в хижину поздней ночью. Девушки уже спали. Кису вернул Тенде на прежнее место. Она свернулась калачиком в грязи под рабским шестом, рядом с белыми рабынями.
— Что узнал? — спросил я у Айари.
— Кроме твоего Шабы, — ответил он, — здесь проплывал и кто-то другой. Я с трудом выпытал это у вождя. Еще два человека подтвердили его слова, хотя и очень неохотно.
— Они не хотели говорить об этом?
— Еще как не хотели! Боялись даже упоминать об увиденном.
— Что же такое они видели? — спросил я.
— Нечто.
— А точнее?
— Не сказали. Слишком уж напуганы. — Айари посмотрел мне в глаза: — Боюсь, не только мы ищем твоего Шабу.
— Кто-то еще преследует его? — спросил Кису.
— Так мне показалось, — мрачно произнес Айари.
— Забавно, — произнес я, вытягиваясь у огня. — Давайте спать. Рано утром — в путь.
28. ЯЩИК В РЕКЕ
— Эй, глядите! — крикнул Айари — Правей! Мы повернули наше легкое суденышко направо.
— Вижу, — сказал я.
Мы были уже в четырех днях пути от рыбацкой деревеньки, где нам оказали столь радушный прием. За эти дни мы миновали еще два селения, жители которых кормились земледелием, но ни в одно из них мы не заходили.
Река в этих местах шириною была около трех сотен ярдов. Ночами мы причаливали к берегу, хорошенько прятали каноэ, уходили от реки не меньше чем на полпасанга и лишь тогда устраивались на ночлег. Все эти меры предосторожности позволяли нам избегать встреч с тарларионами, которые редко забирались в глубь суши.
По правому борту нашего каноэ плыл ящик. Он почти полностью скрывался под водой и, судя по всему, был большой и тяжелый. Я ухватился за металлические ручки, втащил ящик в каноэ и тупой стороной панги вскрыл кольцо-замок. Кольца-замки бывают разные; это представляло собой навесной кодовый замок с вращающимися металлическими дисками, на которые были нанесены горианские цифры. Если выстроить их в нужном порядке, задвижка легко открывается. Такие системы не отличаются высокой надежностью. Наверняка содержимое ящика не представляет особой ценности.
Я откинул крышку.
— Ничего себе, — хмыкнул Кису.
В ящике в беспорядке валялись мотки проволоки, осколки зеркал, булавки, ножи, нитки бус, щедро пересыпанные ракушками и цветными стеклышками.
— На продажу, — сказал Кису.
— С лодок Шабы, — заметил Айари.
Мы высыпали все эти богатства в один
— В пути глядеть во все глаза! — предупредил Кису.
— Разумная мысль, — кивнул я.
29. ТКАНЬ ИЗ КОРЫ И БУСЫ
Мы сидели вокруг костра в тропическом лесу, в половине пасанга от реки.
Невдалеке от нашей стоянки прошуршал гигантский колючий муравьед, длиною больше двадцати футов. Узкий хищный язык то и дело высовывался из его пасти.
Белокурая дикарка вздрогнула и подползла ближе ко мне.
— Он не опасен, — успокоил ее я. — Если, конечно, его не раздразнить.
Муравьед питается белыми муравьями, или термитами. Мощными когтистыми лапами, способными распотрошить даже ларла, он разрушает муравейники — глиняные башни, высота которых достигает порой тридцати пяти футов. Длиннющим четырехфутовым языком, покрытым клейкой слюной, муравьед загребает в трубообразный рот сразу несколько тысяч муравьев.
Девушка отползла, все еще дрожа от страха. Обнаженная женщина, и к тому же рабыня, на варварской планете Гор… Здесь не приходится рассчитывать на помощь и защиту мужчин, но ничего другого ей не оставалось.
Огромный красный кузнечик взвился в воздух рядом с костром и исчез в кустах.
— Ой! — взвизгнула дикарка и снова невольно подалась ко мне, однако сдержалась и низко опустила голову.
Кису ножом отхватил лоскут грубого красного полотна из коры дерева под, которое мы приобрели несколько дней назад в рыбацкой деревне. Эта ткань похожа на джутовую мешковину, но гораздо мягче, возможно, потому, что в краску добавляют пальмовое масло.
Тенде не сводила с него глаз.
Я ухмыльнулся.
— Я чем-то рассмешила господина? — с обидой произнесла белокурая дикарка.
— Я вспомнил, что случилось днем, — ответил я.
— Ох, — потупилась она.
Днем, уже ближе к сумеркам, когда мы вышли на берег, она запуталась в паутине большого каменного паука. Своим названием паук обязан привычке складывать лапки и поджимать их под себя. В таком виде он действительно похож на камень — замечательный пример маскировки! От паука к паутине тянется тонкая нить. По ней пауку передается каждое колебание паутины. Удивительно, но паук не реагирует, если паутина просто дрожит на ветру или если добыча, запутавшаяся в ней, слишком мала и не стоит беспокойства. Когда добыча, напротив, чересчур велика, а может быть, даже опасна, паук тоже не показывается. Зато как только в сеть попадется птица или маленький зверек — листовой урт или крошечный тарск, — паук тут как тут. Когда белокурая дикарка с криком принялась отрывать паутину от лица и волос, паук не появился. Я оттащил девушку в сторону и пощечиной заставил умолкнуть. Пока она, всхлипывая, отряхивалась, я проследил, куда ведет паучья нить. Она вывела меня на паука, которого я бы ни за что не отличил от черного камня. Я ткнул его палкой, и он поспешно ретировался.