Iстамбул
Шрифт:
Утром проснулся оттого, что стало слишком жарко. Скинул все одеяла и лежал почти голый, прислушиваясь к ставшему хриплым собственному дыханию. И лишь через несколько минут сообразил – а в доме-то тепло. И на кухне, кажется, чьи-то шаги слышатся. Он хотел вскочить, но получилось лишь сесть, опустив ноги на пол, потому что сухой, разрывающий лёгкие кашель согнул его пополам.
– Саша? – послышался голос Машки и шлёпанье её босых ног по полу. – Наконец проснулся! Ты что, никак простыл?
Она влетела в комнату, положила свою сухую ладонь на его взмокший лоб и покачала головой.
– Маша… –
– Лежи уж! Вижу, что плохо тебе. Да разве ж можно осенью в таких курточках бегать? Видела вон в прихожей – вся мокрая. И одежду промочил. Упал, что ль, куда?
Саша кивнул, а сам усиленно соображал, как сказать Машке, что дело совсем плохо, что вызволять Толяна из плена милиция отказалась, а сами они – что Моськи против слона. Машка укрыла его одеялом, сама присела рядом и вкрадчиво спросила:
– Ты, Сашенька, всё рассказал милиции, что знал?
– Да я… – только и смог прохрипеть Саша, и кашель вновь одолел его. Лицо его покраснело, дыхания не хватало.
Машка постукала его ладошкой по спине, поняла, что это средство сейчас не помогает, и вздохнула:
– А ты не говори. Просто кивни – и я пойму. Живы-здоровы наши мужички-то? А?
Саша не смог не кивнуть, ведь в противном случае выходило, что Толяна и в живых-то уже нет.
– Я так и знала. Да и кому они нужны? Один старый, другой лентяй и алкоголик… – И отвернувшись, тут же прошептала, перекрестив рот. – Прости, Господи!
Саша опять зачем-то кивнул, наверное, просто потому, что направление Машкиных мыслей было в данный момент самое правильное и действенное. Не надо ей ни знать всей правды, ни тем более поднимать какой-либо шум попусту.
– Наверное, они бандитам этим что-то…
– Ага. – Кивнул Саша.
– Да? – Машка помолчала, обдумывая странный диалог будто бы понимающих друг друга с полуслова людей, а на самом деле ничего не понимающих, потом махнула рукой, резко встала и со злостью закончила. – Ну и чёрт с ними!
На кого была направлена порция злобы – на горе-мужей или на бандитов – осталось непонятным. Саша промолчал.
– Ну, я пойду?
– Ага, – не размыкая губ, проговорил Александр.
– Кстати, я тебе печку протопила. Смотрю – ты замёрз, тут у тебя… да и вообще…
– Спасибо.
– Ну давай. – Она уже почти вышла, но вернулась. – Кстати, тебе надо таблетки принять. Есть?
– Ага.
– Точно? А то я домой сбегаю.
– Есть. Маша, спасибо, ты не беспокойся. А Толян вернётся.
Она громко хмыкнула и вышла.
Саша расслабился и вновь начал засыпать. Ночные кошмары пока ещё неясными образами стали возвращаться. Откуда-то появились страдающие, умирающие вместе с ним девушки. Убийцы стали многочисленнее и свирепее…
Он проснулся в холодном поту и понял: он беспрестанно думает о расстрелянной в 1918-м году семье Николая II. Да, да, ещё лет десять-пятнадцать назад эта тема вдруг выплыла на страницы печати, даже время от времени звучала на телевидении. Царские останки, идентификация… Он тогда читал всё, что только мог отыскать. Доступного Интернета тогда ещё у людей не было, книги, газеты, журналы покупал, брал у друзей или выискивал по библиотекам. Кажется, ещё в том, прошедшем уже XX веке,
Мысли обо всём этом прокручивались и прокручивались у него в голове, помимо его воли заставляя дальше рыться в самых потаённых уголках памяти и восстанавливать картины того далёкого расстрела в деталях, частично подзабытых, частично подсовываемых услужливым воображением. Тайна…
Он вспомнил о золотом изделии, сохраненном – теперь он был уже практически уверен в этом – только в его слепках и оттиске.
«Хочу прикоснуться… посмотреть…» – уловил он мысли, влекущие его туда, к жалким остаткам, и даже не остаткам, а изображениям остатков от золотого украшения, достойного, чтобы принадлежать царской семье.
– Да и лекарство надо какое-нибудь принять, – пробормотал он, вставая и накидывая тёплую рубашку. – Тут Машка права. Надо.
Полюбовавшись оттиском, погладив пальцами высохшие окончательно слепки, он отодвинул ставшие для него теперь такими ценными куски глины и бумагу и пошёл ставить чайник. Он даже ещё не догадывался, что скоро станет обладателем ценности, многократно превышающей ценность запечатлённых им наскоро изображений. Да и как можно предвидеть то, чего ещё не случилось?
8
Работа разведчиков разных стран в Харбине кипела – с разной степенью результативности или пробуксовки. Вяло летели донесения, шифровки, дешифровки…
Поздней осенью 1918-го года взлетел на воздух особняк, служивший полтора последних месяца конспиративной квартирой германских разведчиков. Ночной взрыв был такой разрушительной силы, что на месте бывшего дома осталась огромная воронка, а вокруг в радиусе двух сотен метров лежали лишь груды дымящихся каменных обломков, под которыми невозможно было не только идентифицировать трупы погибших, но даже и примерно сосчитать, сколько же всего человек погибло.
Среди каменных завалов не распознали раскуроченный и мгновенно сгоревший замаскированный под беседку брусчатый домик. А ведь там-то и содержались, по сведениям советской разведки, кстати, очень дорого оплаченным, и объект «Ната-СС», и объект «Марта». Ходили слухи, что взрыв – дело рук тоже советской разведки, но никаких доказательств не было, да и дело о взрыве, в общем-то, не заводилось.
Горы камня и щебня на окраине Харбина ещё долго высились, окружая страшную воронку, за зиму наполнившуюся водой и распространявшую специфическое зловоние. Весной воронку завалили теми же обломками, которые окружали её, а сверху старательные китайцы тачками навозили не одну тонну грунта. Хозяин бывшего особняка щедро расплатился с рабочими и выставил участок на продажу.