Истина прямо здесь
Шрифт:
– А я научу. Это просто!
– Нет, не стоит. Нам этого не дано...
Не споря больше, Елена ступила на берег, и Блэк закрыл глаза.
– Почему ты не смотришь на меня?
– Не могу, - честно ответил Блэк.
– Не можешь?
– удивилась и заинтересовалась она, - а почему?
Смеясь и досадуя на свой язык, которому ложь просто не давалась, так же как телу - хождение по водам, Блэк ответил чистую правду:
– Я сейчас себя почти не контролирую. Если открою глаза - не удержусь и поцелую.
– Ты же меня уже целовал.
– Там другое.
– А в чем разница?
– Это не объяснишь, - Блэк помотал головой, стараясь прогнать странное состояние. Состояние не прогонялось.
– Не объяснишь? А показать можешь?
– Вот тормоз!
– мысленно обругал себя Блэк, - Ведь понятно же, что никакая это не Аленка... Это... Просто чудо, которое неизвестно почему решило с тобой случиться. Ты сам привез это чудо сюда, спровоцировал это купание... Что ты надеялся таким способом выяснить? Понятно же было, чем все закончится. И Насте ты ничего не обещал, значит, уже тогда все решил. Ну и... почему тормозишь? Она же ждет. Неужели ты, Блэк, элементарно, боишься чуда?
– Иди сюда, - сказал он.
– Как хорошо... Необычно и хорошо...
– Елена вытянулась в машине, насколько это было возможно, протянула руки к крыше. Ее движение было таким обыкновенным, таким естественным. И, одновременно, нездешним.
Блэк насупился. Она довольна - уже хорошо. Но неужели со случившимся чудом, самым настоящим чудом, теперь это яснее ясного, нельзя было сделать ничего менее банального?
– Я чувствую, что меня стало меньше... и одновременно больше, - задумчиво проговорила Елена, внимательно рассматривая свои пальцы, - мне кажется, что я - это уже немножко - ты. Теперь я понимаю что такое - обмен душами...
– "Как песчинки с мокрой твоей кожи
Тихо переходят на мою,
Наши души переходят тоже.
Я уже свою не узнаю..."
– Это что?
– Это стихи. Вознесенского. Такой поэт... Они длинные.
– А ты помнишь все? Полностью.
– Помню, - кивнул Блэк.
– Почитай.
Он невольно рассмеялся.
– Вообще-то принято сначала девушке стихи читать, а потом уже любовью заниматься. С тобой все не как у людей.
Настроение резко пошло вверх. Ощущение банальности происходящего исчезло. То, что случилось с ним и Еленой, было каким угодно, только не банальным.
Погода испортилась. Стал накрапывать редкий дождик, в любую секунду грозивший обернуться ливнем. Блэк вел машину со скоростью не больше шестидесяти километров в час: дорога тут была плохой, да два "слепых" поворота... Делал он это, как и все, за что брался - очень хорошо. Если бы Дениса спросили, где он научился так аккуратно и точно водить машину, он бы просто пожал плечами. "В крови, мол, это"...О десятках мешков с песком, пропоротых на заднем дворе за отцовским офисом, когда Блэк учился парковаться, пытаясь в этом, как и во всем остальном, добиться безупречности, он бы, скорее всего, даже не вспомнил. Умеет и умеет. Подумаешь - подвиг. Многие хорошо рулят: что же теперь - всем медали давать?
– "Фауст" - моя лебединая песня, - вполголоса говорил он сидящей рядом Елене. Слушала
– Почему ты так думаешь?
– Во-первых, я не ленив. Во-вторых, внимателен к деталям. И, в-третьих, я люблю игры с правилами.
– Но танцевать ты тоже любишь...
– Еще я воблу люблю, - доверительно сообщил Блэк, - сушеную. И родителей. А танец - где то между.
– Между родителями и воблой?
– усмехнулась Елена, - но ближе к родителям? Или к вобле?
Разговор был легким и необязательным. Точно так же можно было и помолчать, просто Блэку было приятно слышать ее голос. А Елена... может быть, ей тоже было приятно. Получив таким, весьма интересным, способом кусочек его души, она как будто утолила сжигавшую ее жажду познания и сейчас, потихоньку, разбиралась с полученными сокровищами, сортируя и раскладывая по полочкам чужие воспоминания и ощущения. Дождь усилился. Теперь целые потоки обрушивались на машину. "Дворники" работали непрерывно. Блэк еще больше сбросил скорость и вел, не отрывая глаз от дороги. Впрочем, напряжения в нем не было.
– В твоей памяти есть много эпизодов, когда ты стоишь под дождем, смотришь в небо и улыбаешься. Вода течет по твоему лицу, попадает под одежду. Ты промок насквозь, но тебе хорошо... Ты любишь дождь...
– Я вообще люблю воду. Она пластична, может принять любую форму. И при этом почти не поддается сжатию. Никакая сила в мире не может сделать ее меньше, чем она есть...
– Как и тебя.
– Я учился у воды. У меня два учителя: вода и Фауст.
– Не поддаваться сжатию и искать совершенство, - понимающе кивнула Елена.
– А еще ты ни разу в жизни не солгал. Почему?
Блэк пожал плечами.
– Не знаю. Не вижу необходимости, наверное. Или не умею.
– Потому что это обязательное условие твоего поиска, - объяснила сидящая рядом девушка, - Ты должен быть чист. Иначе можешь оставаться дома.
– Как-то это... чересчур пафосно, - поморщился Блэк.
– Скажу проще: мы - хищники. Мы охотимся. Суть человеческая - это добыча. Наша пища, воздух и жизнь. Мы приходим на запах чистоты, чтобы сбыться... И быть. Но грязью мы не питаемся.
– Значит, я вкусный, - удовлетворенно отметил Блэк.
Показались окраины города. Темные крыши в рамках мокрых листьев. Ни одного светящегося окна.
Блэк ощутил некоторую неуверенность. Куда теперь? Не в детский дом, это ясно. Домой? Отец будет в шоке, но - поймет, в этом Блэк был уверен. Озвучить свое предложение он не успел.
– Останови здесь, - сказала Елена.
– Где именно?
– Прямо тут. Мне сюда.
Блэк удивленно вглядывался в громаду большого, явно старинного особняка, постройки середины позапрошлого века - деревянного, массивного и величественного, но, вместе с тем странно уютного: дом с мезонином, чудом сохранившийся среди обшитых сайдингом новоделов местных нуворишей.