Истина всегда одна
Шрифт:
Фриц занес в очередной раз карабин, но тут его пригвоздил штыком к стенке окопа свалившийся сверху Сидоров.
Затем перепугано оглянулся по сторонам, как будто искал очевидцев своего преступления и убежал дальше в ход сообщения.
— Бля-яя… — Ваня поднатужился и, наконец, сбросил с себя труп.
Встал на колени, оттер рукавом с лица грязь и кровь, поднялся на ноги и снова шлепнулся на задницу от страшной слабости. Ноги напрочь отказывались повиноваться, а голова кружилась, словно после
В себя привел знакомый бодрый рык взводного:
— Не спать, мать вашу!!! Приготовиться, последний рывок…
— К чему приготовится? Какой, нахер, рывок? — флегматично поинтересовался Ваня сам у себя. После чего вытащил из подсумков придавленного немца два магазина и сунул их себе за пояс.
— Жив? — рядом нарисовался Рощин, весь облепленный грязью и узнаваемый только по голосу. — Молоток… — и тут же истошно заблажил, размахивая ППД. — В атаку! Вперед…
— Ну еб… — другого описания ситуации у Вани не нашлось.
Немцы отступили и заняли оборону среди полуразрушенных бараков. Прорвавшийся «Ворошилов» все-таки подбили, он на полном ходу протаранил один из бараков и горел среди полуобрушившихся стен.
С атакой у штрафников не заладилось, при первых же очередях со стороны немцев, рота опять залегла.
Но тут внезапно и нежданно проснулась наша артиллерия и мощно ударила по поселку из чего-то тяжелого, причем на удивление точно.
Немцы начали лупили из тяжелых минометов, наоборот, по своей старой линии обороны.
Штрафники мудро решили, что впереди будет безопасней и, наконец, поднялись в атаку.
Все вокруг густо заволокло дымом от горевшего торфа. Ваня ничего толком не видел, бежал почти вслепую и едва с разгона не врезался в какую-то облезлую кирпичную стену.
Где-то рядом взахлеб заливался очередями пулемет. Иван прижался спиной к стене, скользнул вдоль нее и неожиданно наткнулся на Петруху.
Якут зачем-то прижал палец к губам, а потом ткнул им себе за плечо.
Иван кинул, сделал еще пару шажков, осторожно выглянул за угол и почти прямо у своих ног увидел немецкий пулеметный расчёт.
Один из них азартно лупил из МГ-34 на сошках, а второй придерживал ленту. Ивана они в упор не замечали.
— А-а-а, получайте скоты!!! — рычал первый номер. — Густав, засранец, ленту!!!
Сначала Ваня собирался уронить на них гранату, но потом пожалел ее и, недолго мудрствуя, срезал фрицев одной короткой очередью.
Немного подождал, услышал немецкий говор в здании и, скрепя сердце, отправил в окошко свою единственную «лимонку».
Глухо бабахнуло, из оконного проема выплеснулся язык дыма, внутри кто-то истошно завыл.
Петруха выскочил из-за спины и замахал рукой, мол, давай за мной.
Куда он собрался Иван не понял, но давно привыкнув доверять
И тут… прямо на них, почти лоб в лоб, выскочили трое фрицев.
Бабахнул винтарь Петрухи, первый ничком рухнул, но второй на ходу резко махнул карабином и снес прикладом якута с ног.
— Сука!!! — Иван даванул спусковой крючок, но автомат отозвался только сухим щелканьем бойка.
Но осечка, как ни странно, только обрадовала Ваню. За Петруху, он готов был рвать фрицев зубами, а тут такая возможность как раз представилась.
Локоть с хрустом впечатался ударившему якута немцу в кадык, второй сделал четкий выпад, пытаясь достать Ивана штыком, но не довел его до конца, потому что с воплем припал на сломанную в колене ногу.
Иван подобрал его карабин и двумя ударами превратил веснушчатую физиономию в кровавое месиво.
Бросился к Петрухе, но тот уже сам встал, шатаясь как пьяный и держась за щеку словно у него болел зуб. Иван ухватил якута за шиворот и отволок в сторону.
Просто переждать и оценить обстановку.
К счастью, ветер сменился и дым снесло в другую сторону. К этому времени озверевшие штрафники сломили сопротивление, часть фрицев вырезали, остальные сбежали.
— Ты как? — Иван толкнул плечом Петруху.
Якут болезненно сморщился, аккуратно потрогал распухающую на глазах скулу и коротко, но емко высказался:
— Немса гандон! Сибко плохой гандон.
Ваня притворно строго заметил:
— Зачем рот плохими словами рот поганишь?
— Иди сопа, Ванюска, — якут угрюмо на него покосился.
Ваня не обиделся, хлопнул Петруху по плечу и занялся очень привычным делом: принялся обирать дохлых фрицев, начав с валявшегося рядом целого гауптмана, с оторванной по колено ногой.
Остальные штрафники занимались тем же.
Никаких моральных терзаний Иван не испытывал.
«Ну а как? — спокойно рассуждал он. — Одно дело, если бы нас снабжали всем необходимым. Так хрен! Приходится самому обо всем заботится. Выживай как хочешь. А мертвым оно уже без надобности. И вообще, то свято, что с бою взято…»
Правда от брезгливости Ваня так и не избавился. Да еще немцы, все как один, почему-то были крайне грязными и завшивленными. Даже офицеры.
К тому времени, как командование призвало личный состав к порядку и погнало занимать оборону, Иван стал обладателем «Вальтера Р-38» в новенькой кобуре, портупеи с подсумками для автомата, отличного обоюдоострого кинжала, явно старинного и еще целой кучи добра, из которых особую ценность представляли: кожаный несессер с мыльно-рыльными принадлежностями и швейцарские золотые наручные часы. Петруху Ваня тоже не забыл и загрузил ему целый вещмешок добра.