Истина всегда одна
Шрифт:
Немцы уже подняли панику, пытались выбить дверь бани и очень обрадовались, что их освободили. И очень огорчились, когда им приказали лечь мордой в землю. Но приказ послушно исполнили.
— Твой выход, — усмехнулся Ваня, на всякий случай взяв на прицел гитлеровцев — Мсти за маму и сестру.
— Мой, так мой… — Варя поплевала на руки, высоко вскинула топор и с горловым хеканьем его опустила.
Через несколько секунд все было закончено.
Иван пробежался по вырубке, убедился, что все чисто
Петруха, Варвара и Дуня собрали восемь полных ранцев провизии. И еще один огромный мешок. Консервы, сало, смалец, хлеб, галеты, несколько копченых тушек птицы, концентраты, спиртное, медицинские препараты, — по самым скромным прикидкам, трофеев хватило бы как минимум на три недели.
Ваня начал прикидывать, как дотащить трофеи до базы, но тут Дуня вспомнила:
— Дык, а банька? До утра фрицы не вскинуться, так может попаримся? Страсть, как хочется. Я уже вся завшивела. Да и вам, того… ну, пошли? Я парить умею, залюбуетесь. А там и веники правильные.
— Совсем дулной! — фыркнул Петруха. — Фалт смывать? Засем? Но как хосесь… я столосить буду…
Ваня не стал отказываться, помыться хотелось уже совершенно непереносимо. Варвара отнеслась к затее на первый взгляд настороженно, но тоже не противилась.
— Чего, молодой, — втолковывала ей Дуня, споро разоблачаясь в предбаннике. — Не сомлевайся, скидывай портки. Чего я там не видела, с малолетства с братьями парилась. Но только даже не удумай. В бане парятся, а не ебутся. Понял? Баба и мужик в бане равные. Испокон веков так было. Баня всех равняет…
Евдокия сама быстро раздевалась и скоро осталась в чем мать родила, совершенно не стесняясь Ваню.
Варвара улыбнулась и тоже начала снимать одежду.
— Баба? Етить… — ахнула Дуня. — Но как же? Не сиськи не письки… — но уже через мгновение поправилась. — Хотя нет, писька на месте, но худущая — страсть…
Летчица оказалась обладателем сильного, спортивного тела, вполне сравнимого с телами современных «фитоняшек», правда с «сиськами» у нее действительно не задалось. Хотя они все-равно присутствовали.
У самой Евдокии, с женскими атрибутами все оказалось вполне нормально.
Но, у Ивана, обнаженные женские тела не вызвали ровно никакого возбуждения.
Ни капельки.
Вообще, никак.
Он разочарованно вздохнул и нырнул в парилку.
Через мгновение, рядом с ним на банной полке оказалась Варвара. Она прижалась к Ване всем телом и впилась поцелуем в губы.
Желание сразу вспыхнуло с дикой яростью.
Которое сразу поумерила Дуня.
— Эй, эй! — насмешливо воскликнула она, взмахнув веником. — В баньке парятся, а не ебутся! Так что обождите маленько…
Глава 22
Честно говоря, Ваня почти сразу пожалел, что
«Не спать! — подбадривал Иван себя. — Не спать, сука!!! Не спааать…»
Но сил вырваться из волшебного блаженства не хватило. И понадеявшись на бдительность Петрухи Ваня расслабился и мгновенно провалился в сон.
Проснулся быстро, от леденящего холодка, пробиравшего до самых костей.
Резко открыл глаза и обвел взглядом остывшую баньку, уже интуитивно предчувствуя недоброе.
Рядом, прижавшись всем телом к Ивану спала обнаженная Варвара. Соски на маленьких, красивых грудях напряглись, она блаженно улыбалась чему-то во сне и едва заметно шевелила губами.
На другой полке вольготно раскинулась, Дуня. Она лежала на спине, сбросив одну ногу на пол, бесстыже показывая густые заросли рыжеватых кучеряшек в паху и тихонечко всхрапывала, вздрагивая всем телом.
Ваню неожиданно пронзила острая, горячая волна желания, но он немедленно и безжалостно обуздал себя и зло заорал:
— Подьем, мать вашу! Подьем, сказал!
Заорал потому… потому что через маленькое, мутное окошко, в парную уже пробивались первые лучи солнышка. Получалось, что они проспали все ночь.
Не обращая внимания на возмущенно попискивающих девушек Иван быстро оделся и выскочил во двор с автоматом наготове. К счастью, на хуторе кроме трупов немцев никого не оказалось. Но в мозгах все-равно билось дикое предчувствие беды.
Петруха обнаружился в доме, он сидел углу комнаты, сжавшись в комочек, обняв обеими руками винтовку. Глаза у якута закатились словно у мертвеца, а рядом с ним стояла закопченная кружка с остатками черной как деготь, резко пахнувшей жидкости.
— Петруха! — Иван резко дернул его за рукав гимнастерки. — Подьем! Обпился, что ли, мудило косоглазое.
— Сам дулак… — якут очнулся, ошарашенно посмотрел на Ваню мутными глазами и слабо охнул. — Ой… неладно, сибко неладно, Ванюска…
— Твою же мать! — взвыл Ваня. — Что неладно? Где неладно? Да говори же ты, не молчи!
— Все неладно, совсем все… — зло огрызнулся Петруха. — Всера деда лазговаливал, долога спласивал… видать слой духа голова клузил… сибко быстло итти насад надо к бабам…
Через пару минут маленький отряд, до предела нагруженный трофеями, понесся по лесу. Однако уже через пару километров, половину поклажи пришлось бросить, потому что темп передвижения упал до предела.