Истинная моего брата

Раевская Ада

Даже если бы тон её был однозначно весёлым, я бы не отказал:

— Конечно. Что случилось?

Стоило только этой коварной женщине услышать моё согласие, она сразу же в своей привычной манере затараторила:

— Понимаешь, мы тут с ремонтом немного разошлись, пришлось ещё рабочих нанимать, шумно, народу много, а у Евы завтра приём у врача, первый самый, да и неуютно ей здесь, проходной двор, как-никак…

— Мам, чего я сделать-то должен? — я конечно догадывался, но всё-таки надеялся, что догадки мои неверны.

— Отвези Еву, пожалуйста, в клинику, и пусть

она побудет у тебя до вечера воскресенья, тут как раз основные работы сделаем побыстрее, а к её возвращению оставим несколько человек всего, чтобы её не нервировать. Она не говорит, конечно, ничего, но я же вижу…

Я горестно вздохнул. Во-первых, я уже заочно дал согласие, а, во-вторых, маминому “я же вижу” точно можно было доверять, потому что в чужих эмоциях она разбиралась очень и очень хорошо. Значит, Еву нервируют рабочие, а деться из этого бедлама ей некуда.

Ладно, чем чёрт не шутит, комнат у меня в квартире много.

— Во сколько приём?

— В десять тридцать, — в мамином голосе послышалась радость. — Во сколько за Евой заедешь?

— В половину десятого. Но я требую завтрак!

И отключился, чтобы не показать маме, как я зол на всю эту грёбанную ситуацию. Что же, придётся тренировать свою сдержанность, а не засовывать голову в зад, как это случилось во дворе.

Весь вечер я старался не разгромить к чертям собачьим всю квартиру, затем понял, что не могу уснуть. Ева, Ева, Ева! Только о ней и получалось думать, и ни о чём другом.

К двум часам ночи к неврозу присоединилось беспокойство о том, как Ева будет жить почти два дня в моей холостяцкой берлоге. Две комнаты, в которых я не бываю, имеют печальный вид, а остальные три комнаты — это зал, мой кабинет и моя же спальня, с ним смежная. То есть, для Евы надо бы подготовить комнату.

С процессом приборки благодаря маме я был знаком, хотя и привык пользоваться клинингом. Но в детстве о существование такой роскоши не знали, а если бы и знали, то нам это не помогло бы, поэтому каждые две недели мы вооружались всевозможными тряпками, щётками и средствами и выдраивали весь первый этаж. В общем, смахнуть пыль и застелить кровать я смог, несмотря на то, что делать это терпеть не могу и предпочитал быть бытовым инвалидом.

Затем мне вспомнилось, что Ева много ест. В её положение это просто прекрасно, но я дома ел редко и, в основном, всякую гадость. С готовкой же всё было не так просто, поэтому я решил, что после клиники мы заедем в ресторан, а, когда будем дома, я закажу доставку.

Но на часах время было совсем раннее, спать совсем не хотелось, поэтому я решил прогуляться… Догулял в итоге до супермаркета, который работал круглосуточно, и сам не заметил, как набрал всего, что может пригодиться Еве.

Такое поведение было, мягко говоря, не в моём стиле, но головой я понимал, что делаю всё правильно: если оставлю комнату неподготовленной, то Ева начнёт сама там всё обустраивать, переутомится, а меня потом сожрёт совесть; да и питаться ей хорошо просто необходимо, не хочу же я опять привезти её к маме в полуобморочном состояние. Хотя бы ради банального самосохранения стоит обеспечить ей комфорт.

В

конце концов я пошёл проверять договора, отложенные на понедельник. В офис еточно занятие я себе найду, а вот скука бессонного утра просто неистребима и время нужно чем-то занять.

Договоров оказалось катастрофически мало, поэтому в районе часов шести утра я был уже возмутительно свободен от всех дел, какие я только мог себе придумать. А спать всё так же и не хотелось. Это, в общем-то, и не было проблемой, я мог спокойно обходиться без сна по двое суток, но предпочитал такое не проворачивать просто так, а то мало ли…

Сонным или дезориентированным я не был, так что не было смысла беспокоиться о внимательности на дороге, в конце концов, я же не человек, чтобы заснуть за рулём.

Но мозг просто кипел от перегруза мыслями о Еве, от иррационального беспокойства, от всего. Мне хотелось если не уснуть, то просто поставить мысли на паузу хотя бы на несколько мгновений, но, увы, такой опции в устройстве под кодовым названием “Кирилл” было не предусмотрено. Я думал всегда. Даже во мне, наверное, думал.

Я решил, что ничего страшного не случится, если я приеду в дом родителей немного раньше, чем необходимо. Может быть, успею больше съесть. Поэтому, в восемь я уже ехал по направлению к выезду из города, не особенно-то и торопясь и прикидывая, что приеду примерно через час, или, может быть, через час и десять минут.

Когда ехать оставалось буквально минут двадцать, какой-то идиот въехал в другого идиота и развернулись обе машины так, что перегородили всю дорогу.

Водители сразу же выскочили на проезжую часть, громко выкрикивая далеко не самые пристойные выражения. Подобные вертелись и у меня на языке, но я решил, что минут десять могу подождать, пока два представителя петушиного рода перестанут друг друга клевать.

Они не перестали, и терпение моё лопнуло. Я вышел на дорогу, спиной чувствуя удивлённые взгляды водителей других машин, вставших жертвами чьей-то тупизны.

— С дороги уберитесь, — относительно вежливо, настолько, насколько смог, попросил я, при этом даже не повышая голоса.

Оба сразу замолкли и зло на меня зыркнули.

— Свали, мужик, — угрожающе произнёс рослый бугай, делая шаг в мою сторону.

Наверное, он пытался меня напугать, вот только сегодня у меня было совсем не то настроение, чтобы забавляться отыгрыванием нормальной человеческой реакции. Посмотрев ему прямо в глаза, я с нажимом произнёс:

— Убери. Машину. С дороги.

Весь его пыл куда-то делся, мужик сразу же, как безвольная марионетка, развернулся в сторону своей колымаги и направился к ней, чтобы выполнить приказ альфы.

— Ты тоже, — на второго я глянул буквально мельком, но он был настолько удивлён, что мне и этого хватило.

Вернувшись в свою машину, я подумал, что ничего хорошего от этого дня ожидать не стоит. Как начался, так и продолжится.

В итоге, в доме родителей я оказался всего на десять минут раньше, чем обещал, но все уже давно не спали, разве что Ева клевала носом в тарелку и выглядела так, будто вообще никогда в жизни не спала.