Истинная одержимость дракона. Книга 2
Шрифт:
Их жизнь куда длиннее, настолько что естественной причины смерти просто нет. Связывая с кем-то жизнь, они делятся долголетием, чтобы защитить себя от боли потери близкого, а нет ничего хуже, чем провести вечность с тем, кто тебе не подходит.
Блин, это что выходит? Хочешь выглядеть моложе, лучше поближе к ректору быть? Интересненько…
Да, глаза у него зажигаются тоже при взгляде на меня. Вроде как у меня есть возможность лицезреть его вторую душу, понимать, кто передо мной. Причём это, видимо, незаметно окружающим.
Про
Так ещё здесь есть что-то про то, что истинная связь позволяет раскрыть весь магический потенциал, потому как, надеюсь, я правильно поняла все эти графики и формулы, оба получают дополнительный якорь или скорее магическую страховку.
Короче говоря, одни плюсы. Радуйся, Инга, тому, как тебе повезло. Правда, есть во всём этом и «но». Одно старое, толстое «но».
Закрываю книгу и оглядываюсь. Илли видит уже десятый сон, за окном совсем темно. Надо и мне укладываться, но прежде…
Снимаю ночную рубашку и подхожу к зеркалу. Окидываю взглядом свою фигуру и касаюсь щеки ладонью. Веду вниз по шее, очерчиваю ключицы кончиками пальцев. Затем ниже по груди к животу. Смотрю на своё отражение и пытаюсь представить, как бы воспринял меня Ал. Если уж… я та, с кем ему предстоит провести очень много времени. Мне казалось, я его раздражаю…
В горле начинает першить. Вспоминается прошлый вечер, как Ал прижал меня у стены и поцеловал, а потом остановился. Если бы не он… Сегодня я может уже не была бы интересна императору. Избавил бы и себя, и меня от страданий.
Впрочем нет, правильно сделал, что остановился. Нас бы убили.
Поворачиваюсь и рассматриваю дракона. Он закрывает всю спину изящными линиями, очень точный рисунок. Длинная гибкая шея наклонена так, что прорисованные выросты на хребте достигают точки, в которой обычно находится ворот одежды. Хвост, также изгибаясь касается поясницы. Основательно, конечно. Если метку императора я ещё могу как-то замазать косметикой, то эту красоту точно заметят.
Ладно. Утром буду думать, что делать дальше.
Следующие два дня у нас не происходит ровным счётом ничего. Про учёбу так ничего и непонятно, мы заканчиваем обустройство и от безделья садимся за учебники, повторяя темы, которые уже прошли и плохо поняли, или читая то, что должны преподавать нам прямо сейчас.
Единственный, о ком не скучает ни одна из нас – император Фредерик. Вот этот пусть вообще не показывается, мы готовы чахнуть в клетке сколь угодно долго, главное без него.
В новой кровати сон выходит беспокойным. Мне видится, как я брожу по улицам своей деревушки. Босиком в одной ночнушке. Пытаюсь найти кого-то, но все двери и калитки заперты, а окна домиков закрыты и занавешены. Мне не рады здесь, я будто вестник чего-то ужасного, злого,
Я хожу от дома, не понимая, почему все отвернулись от меня. Эмоция незнакомая, будто чужая. В глубине сна я помню, что у меня хватает знакомых, которые, даже если я им не слишком нравится, она всё равно помогут, а здесь… Горло душат слёзы, меня бьёт дрожью от холода, но вокруг нет никого, кто бы мог обогреть. Хотя бы взглядом. Впервые чувствую себя настолько плохо.
Я брожу до тех пор, пока деревенские дома не сменяются другими, несвойственными нашим краям. Три-четыре этажа и сделаны из камня. Удивление длится недолго, ведь двери этого незнакомого мне места так же заперты, а в окнах ничего не видно.
Бегу от дома к дому, зову кого-нибудь, но всё без толку. В конце концов силы оставляют, и я падаю на колени. На вытоптанной до блеска брусчатке прямо передо мной оказывается лужа. Я зачем-то доползаю до неё, во снах всегда хватает странностей.
Из отражения на меня смотрит мальчик, который кажется смутно знакомым. Мы встречаемся взглядами и в груди распускается огненный цветок. Я настолько рада чужому вниманию после этой бесконечно долгой прогулки в одиночестве, что готова нырнуть к нему, лишь бы быть поближе.
– Ты видишь меня? – спрашиваем мы одновременно и сон обрывается.
Просыпаюсь разбитой и потерянной. Сердце будто в тисках сжимают, очень холодно и хочется, чтобы меня обняли.
Сажусь в кровати. Илли уже нет, она собиралась сбегать в душ этим утром, так что я не удивляюсь. Приглаживаю растрёпанные волосы и тянусь за одеждой в первую очередь надевая закрытый верх. Пока непонятно, как все остальные на это отреагируют. Мне хоть Алу про эту метку сказать надо. Вдруг он что-то придумает.
– Мяу.
Я едва успеваю натянуть юбку и подскакиваю от неожиданности. Резко поворачиваюсь, пытаясь понять, откуда звук и вижу на скамеечке, которую мы с Илли поставили на балконе, чтобы было приятнее отдыхать вечерами, сидит кот.
– Ах ты, скотина, – беззлобно ворчу я. – Опять подсматриваешь!
Оборотень демонстративно осматривает окрестности.
Я выбегаю на балкон, хватаю пушистого подлеца и под его удивлённое «мряу» затаскиваю зверя в комнату.
– Саймон, ты ненормальный! Если тебя тут поймают, то сделают из тебя шапку!
– Ну, не, – усмехается он, обращаясь человеком. – Я и побольше могу стать, на целую шубу хватит. Тебе так точно.
– Придурок, – я обнимаю его.
В тёплых руках Саймона липкое ощущение одиночества, оставшееся после сна, постепенно отступает. Дышать становится легче.
– Как вы тут? Дуреете? – усмехается оборотень, проводя ладонью по моим волосам.
– Ага. Что слышно снаружи?
– Правила ужесточили, пробраться к вам сюда задача из списка невозможного. Так что можешь хвалить меня за ловкость и осторожность.