Истинная поневоле
Шрифт:
– Ты дал слово! Освободил меня от обязательств, я могу уйти отсюда в любую минуту.
Его глаза вновь загораются желтым, а скулы заостряются, выдавая готовность принять волчью ипостась. Альфа отступает так же стремительно, как подошел ко мне.
– Ты носишь под сердцем моего волчонка, значит, останешься здесь, в этом доме, пока он не появится на свет.
Мое сердце падает, и этой пропасти нет конца и края.
– А потом? – спрашиваю севшим голосом.
– Потом можешь делать все, что захочешь. Мой сын останется
Глава 3
Мой самый страшный кошмар последних дней воплощался наяву. Доминик узнал про малыша и, как и говорила Одри, решил присвоить его себе. Забрать его у меня.
Я настолько падаю в этот страх, что бросаюсь на Доминика с криком раненой волчицы. В попытке расцарапать лицо, сделать больно. Так же больно, как он делает мне! Но альфа легко перехватывает меня, фиксирует и тесно прижимает к себе, пока я бьюсь в его руках, будто бабочка в паутине.
– Я не отдам тебе его! – рычу я. – Не отдам! Он мой!
Он ждет, пока я выдохнусь, и только после коротко обещает:
– Посмотрим.
Доминик резко отстраняется и стремительно покидает мою комнату, забирая мое сердце. Забирая нечто большее.
Надежду. Надежду, что он так ни о чем и не узнает.
Мне остается только дойти до кровати и упасть на нее вслед за телефоном. В голове крутилось: «Ты, Чарли, самая настоящая дура, если верила, что может быть иначе!»
Перезванивать Хантеру было бессмысленно, поэтому я свернулась на кровати прямо в одежде и прикрыла глаза. Чтобы открыть их от ярких полосок солнечного света, проникающих в комнату через неплотно прикрытые жалюзи.
Беременность влияла на меня странным образом: раньше я бы ни за что не уснула вот так, без душа, и не проспала больше десяти часов. Главное – вряд ли бы выспалась. Но сейчас чувствовала себя бодро и решительно. Я проснулась с мыслью, что все мои советчики были правы – вряд ли бы у меня получилось утаить беременность от Доминика. Не говоря уже о младенце. Сейчас, когда он знает, все стало проще и сложнее одновременно. Проще, потому что мне больше не нужно прятаться, а сложнее, потому что теперь надо убедить альфу изменить свое решение. Доказать ему, что ни я, ни ребенок ему не нужны.
Доминик любит сделки, и я собиралась с ним договориться.
Наскоро приняв душ, почистив зубы и причесавшись, я спустилась на кухню. В это время альфа обычно завтракал, а после отправлялся на работу. Я выучила его график, когда старалась с ним не сталкиваться. Это было несложно, учитывая, что сама я не завтракала.
Мне повезло: сегодня Доминик не изменял своим привычкам и готовил яичницу. Любопытно, но при всех своих возможностях завтрак он делал себе сам. Правда, никто не предупреждал меня, что он делает это без рубашки. Стоило моему взгляду споткнуться о литые мышцы на мощной спине, все вступительные слова заготовленной речи выветрились из головы.
Это происходило вновь: мне дико захотелось
– Доброе утро, – говорит Доминик, не оборачиваясь. – Ты вовремя. Завтрак готов.
– Я не завтракаю.
– Придется, если хочешь, чтобы наш сын родился здоровым.
Я складываю руки на груди и приподнимаю бровь.
– То есть ты собираешься насильно затолкать в меня омлет?
Альфа наконец-то оборачивается и сканирует меня испытывающим взглядом.
– В этом есть необходимость?
Как ни странно, сейчас от запаха еды мне не хочется немедленно воспользоваться гостевым туалетом. Наоборот, в животе тихо урчит, потому что второй стейк вчера я пропустила, а против омлета малыш, кажется, не возражает. Поэтому я отодвигаю стул с ближайшей к двери стороны стола.
– Хорошо, я позавтракаю с тобой.
Доминик выключает плиту и раскладывает омлет по тарелкам, а потом ставит одну передо мной. Порция волчья, но я решаю не спорить и принимаю врученную мне вилку. Альфа опускается на соседний стул. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что он меня ждал. Услышал, как я проснулась, и ждал, пока спущусь. А значит, не только я хочу поговорить.
– Я хочу, чтобы ты сегодня посетила доктора, – подтверждает мою догадку Доминик.
– Я вчера уже была в больнице.
– Это хорошая клиника, но она не для вервольфов. Я хочу, чтобы тебя осмотрел наш специалист.
– И как ты собираешься убедить их принять не волчицу?
– Не волнуйся, они не станут задавать лишних вопросов. А я должен быть уверенным, что с сыном все хорошо.
Омлет вкусный, и я даже позволяю себе немного насладиться завтраком, прежде чем перейти к собственным вопросам.
– Зачем тебе ребенок?
– О чем ты? – прищуривается он.
– Зачем тебе ребенок от меня? Ты сам вчера сказал, что Хантер недовервольф. Этот малыш тоже родится таким. Неполноценным с точки зрения волков. Когда ты женишься на Одри, у вас будут общие волчата. Так зачем тебе мой ребенок?
Доминик откладывает вилку и пристально изучает мое лицо. Долго.
– Ты действительно не понимаешь? – интересуется он, и его вопрос заставляет меня почувствовать себя глупо.
– Что я должна понять?
– Это мой ребенок, Шарлин. Я не собираюсь от него отказываться только потому, что тебе так захотелось.
– Но ты заставляешь отказаться от него меня, потому что тебе так захотелось! – Мой голос почти срывается на крик, и я заставляю себя продолжить завтрак, только чтобы вернуть себе видимость спокойствия.
Странно, что у меня получается есть в присутствии этого тирана!
– Разве я тебя заставляю?
Я едва не давлюсь от возмущения.
– А как еще назвать то, что ты хочешь отобрать у меня ребенка?