Истинное чтение
Шрифт:
Закон 25. [42] "Граждане (т. е. евреи) одной общины имеют право запрещать купцам из других местностей приходить и продавать товары дешевле, за исключением того случая, когда товары иногородних лучше, нежели у местных жителей. Тогда последние не могут запретить этого, так как покупатели получили бы лучший товар. Но [43]это может быть, разумеется, допускаемо лишь там, где покупатели также евреи. Там же, где покупатели акумы, там иногородним можно запретить, и это потому, что дозволение сделать акуму добро считается грехом; ведь у нас (евреев) признаётся за основное правило, [44] что можно бросить кусок мяса собаке, но отнюдь не дарить его нохри (христианину), так как собака лучше нохри (христианина)".
Весь конец "закона" (от слов "потому что дозволение сделать акуму добро считается грехом") создан д-ром Юстусом, как видно уже из данного Эккером дословного перевода закона. Исерлес в своём прим. указывает, что "некоторые говорят", что правило, по которому купцы,
Совершенно безобидное "мнение некоторых" - очевидно, направленное к укрощению купеческих аппетитов посредством конкуренции - д-р Юстус переделал в грозную вылазку против "акумов". Для этого он не только придумал и приписал Шулхан Аруху, но ещё подчеркнул как центр "закона" правило, что "дозволение (?) сделать акуму добро считается грехом", и в заключение также приписал Шулхан Аруху, подделываясь под его стиль, мотивировку: "ведь у нас признаётся за основное (!) правило и т. д.". Правда, он указывает в качестве источника на комментарий Раши (к Исх. 22, 30), но во-первых, Раши - не Шулхан Арух, а во-вторых, в указанном месте Раши выписывает из Мехильты (так прямо и сказано: из Мехильты) целый пассаж, где из остроумного сопоставления двух библейских мест ("мертвечину продай иноземцу" и "растерзанного зверем бросайте псам") выводится заключение, что пёс почтеннее язычника: это объясняется тем, что псы не лаяли при выходе израильтян из Египта (Исх. 11, 7: "ни на человека, ни на скот не пошевелит пёс языком своим"; см. Талмуд т. VII, ч. I, стр. 191). Никакого законодательного значения этот каламбур (как и все подобные агадические каламбуры о язычниках, невеждах и т. п.) не имеет и ни в какой законодательный кодекс включён не был. Юстус не без ехидного умысла указывает в качестве источника не на Мехильту (составленную в I в., когда о христианах не могло быть и речи), а на Раши, жившего в XI в. во Франции, и Эккер не только не разоблачает этого, но ещё многозначительно прибавляет, что Раши "чрезвычайно высокочтим евреями".
Вообще, экспертиза Эккера в отношении этого закона довольно характерна. Не указывая главного, он останавливается на мелких неточностях Юстуса. "Первая часть закона - пишет он - у Юстуса изложена не совсем точно (так переводит г. Шмаков; на самом деле у Эккера сказано: "ist unrichtig" - "неправильна"). Слово "дешевле" надо вычеркнуть, а после слова "лучше" вставить слова "или дешевле", так что текст будет гласить: "и продавать товары, за исключением того случая, когда товары иногородних лучше или дешевле, чем у местных жителей". Эта ошибка - прибавляет Эккер - нисколько не смягчает направленной против неевреев резкости закона (у г. Шмакова: "нисколько не смягчает резкости талмудического закона, направленного против неевреев", так что приводимое Исерлесом необязательное "мнение некоторых" с попутным упоминанием "акума" превращено в "талмудический закон", обращённый против неевреев!). С другой стороны - продолжает Эккер - и здесь мотивы "закона" взяты не из самого Шулхан Аруха, а придуманы автором "Еврейского Зерцала" (г. Шмаков перевёл: "мотивы закона взяты не из данного текста Шулхан-Аруха, а приведены (?) самим автором "Еврейского Зерцала"). Ср. выражение "потому что и т. д." с законами 33, 34, 81 и др. (у г. Шмакова: "однако, для оправдания автора, не мешает сравнить выражение "потому что и т. д." с законами 33, 34, 81 и др."). Заключительная же часть взята у Раши... (у г. Шмакова: "буквально взята" - но тут же приводится и текст Раши, из коего видно, что Юстус придал ему далёкую от Раши форму правила, да ещё "основного")." Далее Эккер пишет: "Во всяком случае, есть разница, находится ли мотивировка закона, что "собака лучше христианина", в самом Шулхан Арухе, или она находится где-нибудь у Раши - это мы признаём. Юстус искусно сплёл два разнородных текста. В этом случае достойно нашего порицания лишь то, что мы уже и в других случаях часто порицали, а именно: что не следовало бы ему приводить в одних и тех же кавычках. Это не корректно, но не нечестно, ибо 3-ье примечание указывает точно источник, откуда он черпал". Так переводит слова Эккера г. Шмаков.
Выходит, что Юстус виновен лишь в неправильной расстановке "кавычек", но заслуживает снисхождения, ибо честно указывает источник. Г. Шмаков передаёт эту резолюцию Эккера так: "Мы не считаем себя вправе укорять Юстуса в том, что раввинские толкования на этот текст он приводит для лучшей иллюстрации закона 25 и др." Сам Эккер в желании затушевать невыгодное впечатление, получаемое от махинации Юстуса, употребляет сильно смягчающие выражения; г. Шмаков изо всех сил смягчает Эккера, и таким образом грубая фальсификация возводится чуть ли не в подвиг.
Закон 26. "Когда у еврея в деле служит приказчик, с которым он заключил сделку, чтобы всё, что тот найдёт, принадлежало хозяину, и приказчик обманул акума через вовлечение его во вторичную уплату ранее погашенного
Всякий, знакомый с высокой честностью, требуемой Шулхан Арухом во всех коммерческих сделках (русские купцы, торгующие под девизом "не обманешь - не продашь", не могли бы и одного дня просуществовать, если бы держались Шулхан Аруха), всякий, говорю я, поймёт, что ни о каком обмане или обсчитывании там и речи нет. Действительно, речь идёт о товарищах или, вернее, хозяине и его приказчике, ведущем дело из части прибыли, под условием, что все "находки", т. е. случайно оказавшиеся перевыручки, по условию принадлежат хозяину. Спрашивается: если приказчик случайно получил от акума по уплаченному, но почему-либо не уничтоженному заёмному письму вторично деньги, входят ли они в состав "находок", от которых ему ничего не полагается, или это есть коммерческая сделка, от которой ему полагается известная доля прибыли? [46] Решается вопрос так: ввиду того, что самоё заёмное письмо, переданное хозяином приказчику, никакой ценности, как уже оплаченное, не имело и представляло лишь простую бумагу, то деньги, неправильно полученные, входят в понятие "находок"; поэтому, продолжает далее Исерлес, если кто-либо [47] из них возвратит эти деньги акуму, то другой не участвует в платеже и даже прямо (без позволения другого) он вправе возвращать.
Исерлес изложил этот закон крайне сжато, и неудивительно, что Эккер, у которого не хватило терпения заглянуть в респонсы Рашба, где этот из живой реальности выхваченный случай подробно изложен, путается в местоимениях, не зная, кто таинственный "он", столь часто повторяющийся у Исерлеса: хозяин или приказчик. Тем не менее, он упрекает Юстуса в том, что по его переводу "находки принадлежат хозяину".
Не останавливаясь на дальнейшей части Эккеровской резолюции ("для нас, христиан, интересно слышать, что деньги, мошеннически полученные от акума, составляют находку"), а также на единственном предложении этой резолюции, удостоившемся перевода со стороны г. Шмакова ("Слова: или же обсчитал акума- надо вычеркнуть, так как 176, 38 трактует о совместном товарищеском гешефте"), скажем лишь несколько слов о самом законе Шулхан Аруха. Ничего оскорбительного и тем более несправедливого по отношению к акумам в нём нет: взят случай из жизни испанских евреев XIII в.; акум назван совершенно случайно: как в той статье, в которой разбираемый случай составляет примечание, так и во всей главе, к которой принадлежит данная статья, речь идёт о разделе между купцами-товарищами; что возвращение акуму неправильно взысканных с него денег обязательно, вытекает не только из вышеприведённых нами законов Шулхан Аруха, запрещающих их похищать или задерживать акумово имущество (Хошен Мишпат 348, 1 и 359, 1), не только из комментариев к разбираемому закону [48], но из самого этого закона, дозволяющего любому из товарищей (как хозяину, так и приказчику), возвращать акуму его деньги, не спрашивая другого.
Закон 27. "Когда еврей пошлёт к акуму за деньгами нарочного, и тот обманет акума, взяв с него больше, чем следовало, тогда это принадлежит нарочному". (Хошен га-Мишпат 183, 7 Прим.).
На самом деле, в указанном месте Шулхан Аруха не упоминается вовсе об обмане. Текст гласит (сохраняем перевод Эккера):
"Когда кто-нибудь посылает нарочного для получения денег к акуму, и этот ошибётся и даст ему больше, чем следует, тогда всё (что он получил лишнего) принадлежит нарочному". По этому поводу Исерлес замечает: "но только в том случае, когда посланный узнал (у г. Шмакова: знал) об ошибке раньше, чем передал (ошибочно полученные деньги) своему хозяину; когда же он, не зная об этой ошибке, передал их пославшему, тогда всё принадлежит пославшему".
Вопрос в Шулхан Арухе идёт о перевыручке, оказавшейся в руках посредника. Акум здесь, как и в других законах, берётся как тип покупателя, местопребывание которого неизвестно и которому возвращать неправильно полученные деньги нет возможности [49]: они должны оставаться у того, к кому акум сможет предъявить иск. Всё это разные случаи из судебной практики раввинов, изложенные в раввинских решениях. Так как в этих законах речь идёт не о наказании за те или другие недобросовестные поступки, а лишь о разграничении прав хозяина и посредника, то комментарий "Баэр Гетев" и приводит мнение, что если деньги получены посредником не только вследствие ошибки акума, когда их можно рассматривать как дар посреднику за дорогу, но даже заведомо недобросовестно, они остаются у него, посредника, ибо посланный здесь не при чём. На этом основании Эккер и пишет: "в тексте стоит: ошибаться, а не: обманывать; если же Юстус употребляет выражение "обманет", то и на это ему даёт право комментарий "Баэр Гетев", из которого очевидно, что речь идёт не только о собственной ошибке акума." - Мы уже говорили о замечаемом у Эккера ненаучном пользовании комментариями.