Истинные мотивы
Шрифт:
— Теперь я буду спать спокойно, — вяло съязвила Ева. Она чувствовала себя неловко и жалела, что не перевела разговор на другую тему.
— Я думаю, равновесие важно во всем, включая секс. Я бы сказал, что секс в данном случае…
— Не говорите об этом, — ей стало тяжело дышать.
— …не сентиментальная любовь, — прояснил он ситуацию, несмотря на ее нежелание слушать. В его голосе были слышны нотки глубокого презрения. Они навели Еву на мысль о том, что он не часто вспоминает романтическую любовь тех лет. — Я не позволяю моему сексуальному влечению брать
— Как все это грустно, — сказала она под влиянием нахлынувших чувств.
— Грустно? — эхом отозвался его голос.
— Дорогие машины, отличная работа, красивые девушки — все это мечта для подростка, но для взрослого мужчины это кажется немного пустым, а… для меня грустным, — призналась она.
Темно-голубые глаза Дрю округлились. Невероятно, но ей вдруг стало жалко его. У него не было никакого желания в очередной раз становиться объектом жалости. Поэтому он решил закончить разговор о себе.
— Полагаю, ваша жизнь полностью удовлетворяет вас? — спросил он сдавленным голосом.
— Извините, мне следовало бы держать свои взгляды при себе. — Она понимающе кивнула. — Вам не нравится, когда вас жалеют, и мне тоже. Шарлотта была вашей первой?.. О, нет, я не должна была говорить это!
«Какой милый вопрос, Ева, — сказала она себе, укусив свой буйный язык с такой злостью, что почувствовала соленый привкус крови. Ее щеки горели так, что она могла бы растопить ими весь лед в округе. — Какое право ты имеешь допрашивать мужчину, когда и с кем он потерял девственность?»
Дрю привык находиться в обществе женщин, чьи разговоры были доведены до такого же совершенства, как и их ногти. После того, как схлынула охватившая его волна шока, прямолинейность этой девушки стала казаться ему чем-то свеженьким и даже стимулирующим.
— Мы с Лотти начали встречаться еще в школе. — Его идеально очерченный рот слегка дрожал, но выражение лица оставалось серьезным. — Вы хотите, чтобы я рассказал поподробнее о наших первых свиданиях? — Он подавил усмешку.
По выражению лица Евы нельзя было сказать, что она жаждала дослушать признание до конца.
— Нет! Пожалуйста, не надо… в этом нет необходимости. Думаю, это очень… очень…
— Отвратительно? — попытался помочь он, слегка улыбнувшись. — Пожалуйста, — настойчиво попросил он, — не говорите «мило».
— Но так оно и есть. Жаль, что вы позволили воле случая превратить себя в ревнивца и циника.
— Вы говорите в точности как моя сестра.
— У меня есть брат, и его мне более чем достаточно, — решительно заверила она.
— А я думал, воспитание брата — это очень благодарное занятие.
— Иногда это так; а иногда, — искренне сказала она, — это — разочарование, беспокойство и полное нервное истощение! Я считаю, что не оказала большого влияния на развитие Ника, — высказала она свои мысли. — Ник очень сильная личность, и он всегда был невероятно самодостаточным.
— По-видимому, «сильная личность» — это ваша общая генетическая черта.
— Боитесь сильных женщин? — бросила она вызов, уловив критику в его словах. Слово «босс» было тем определением,
— Нет, они меня привлекают, — искренне заявил он, и лицо его при этом было совершенно спокойным. — У меня аллергия на прилипал.
Стоило ему сделать это ошеломляющее заявление, как у Евы бесследно исчезло ощущение себя способной, уверенной, независимой Женщиной Тысячелетия.
— Вы флиртуете со мной? — спросила она.
— Думаю, у меня не хватило бы храбрости. Кроме того, между нами стоит ваш друг. — Он немного прищурил свои голубые глаза, и Ева пожалела, что не умела врать более убедительно. — Этот ваш друг начинает интересовать меня, — медленно сказал он, подтверждая ее самые худшие опасения. — Мне кажется, что для человека, дающего уроки жизни, вы не очень много знаете о поцелуях, правда, Ева?
Ему явно было недостаточно того, что он унизил и оскорбил ее. Теперь он утверждал, что она не умеет целоваться. Она хотела закричать «Да откуда вы знаете?», но благоразумие остановило ее. Ей было больно признать это, но он был весьма искушен в поцелуях.
— В отличие от вас я не считаю поцелуи интеллектуальным упражнением. Я не отделяю движения моих губ от чувств, которые испытываю.
— Я это уже заметил. — Он уставился на ее губы с таким выражением, что Ева ощутила судороги в желудке. — На днях я чуть не поцеловал вас — давайте не будем обманывать себя, вы этого хотели. Вы не страдаете астмой? — заботливо спросил он, когда она начала задыхаться. — Извините, я не смог вовремя распознать признаки оскорбленного достоинства, — сардонически изрек он, когда ее взгляд, полный ненависти, скользнул по его лицу. — Вероятно, я сейчас вел себя как предатель, — признался он с искренней усмешкой, которой Ева сначала не доверяла. — Но мне было интересно, как это, поцеловать вас… на самом деле, мне было очень интересно.
От его медленных слов у Евы пересохло в горле.
— Теперь вы знаете. — Она вызывающе вздернула подбородок. — Извините, я просто снимала напряжение.
Неужели он действительно считал, что польстил ей или даже пробудил в ней какие-то чувства? Сейчас она не думала о двусмысленности своих ощущений, а самым важным во всей этой неразберихе было именно зарождение новых чувств.
— Да, теперь я знаю, — серьезно согласился он. — Вам надо надеть перчатки. У вас руки как лед.
Еве не нужно было напоминать, откуда он знает, что у нее холодные пальцы: во время поцелуя она обняла его за шею. Ева ясно помнила теплоту его кожи.
— Так, значит, тот… тот… — Она не могла заставить себя произнести слово «поцелуй». — Он произошел скорее из любопытства, чем из желания показать вашей бывшей подружке, чтоона упустила? — заметила она, задыхаясь. — Что вы делаете?
— Пытаюсь согреть ваши руки, — объяснил он, кладя ее руки в карманы своей куртки. — Не надо сопротивляться, будьте хорошей девочкой, за нами могут наблюдать.