Истинные наслаждения

Флайт Нора

По правде говоря, я не был зол. Глядя на Лолу, на то, как на ее лице появился восторг, как я мог ощущать что-то кроме радости? Она так рада тому, что получит возможность играть.

В зале рев толпы становился все громче. Они были дикими, ожидая получить то, чего так страстно желали. Я понимал их чувства.

Мы быстро сменили одежду, почистили одежду для меня и Лолы, сделали макияж, чтобы скрыть некоторые отметины, оставшиеся после драки с Джонни.

Мне хотелось знать больше о том, что произошло, но на самом деле,

детали не имели никакого значения.

Теперь Лола была в безопасности.

— Вот, — сказала Бренда, протягивая девушке лиловую гитару. — Возьми, настрой ее, сделай все, что нужно в течение десяти минут.

Когда она удобно пристроила инструмент, то ее лицо коротко дернулось. Она увидела, что я наблюдал за ней, а потом быстро отвернулась.

— Послушай, Дрез. Эта новая песня... мы можем исполнить даже ее?

— Я знаю все слова наизусть, — я медленно ступил в ее сторону, рассматривая то, как она держала гитару. — Может ты могла бы сыграть мелодию достаточно точно, так что никто ничего не заметил бы. Ко всему прочему, они не слышали ее раньше, чтобы сравнивать. — Она сосредоточила внимание на своих пальцах, на полу, где угодно, только не на мне. — Это же не проблема, так?

Она ничего не сказала.

— Лола... что не так?

Когда она опустила голову, ее темные волосы скрыли ее полностью.

— Черт, Дрез, думаю, что мое плечо болит сильнее, чем я думала. Когда я держу гитару... мне больно.

Отбросив назад ее волосы, я пытался прочитать боль в ее голубых глазах.

— Ты по-прежнему хочешь сделать это?

— Да. Если я смогу. После всего, я на самом деле хочу попытаться.

Мои губы сомкнулись на ее губах, это был короткий поцелуй.

— Тогда, давай попытаемся.

Нас окружили голоса, люди пытались сказать нам, куда идти, что делать. На мгновение мы остались там, и существовали только вдвоем.

Аплодисменты за занавесом нарушили это единение.

Все вместе мы двинулись вперед, занимая отмеченные для каждого из нас места, чтобы справиться с волной энергии. Позади меня были Портер и Кольт, они оба улыбались. Было несправедливостью, что они играли нашу новую песню, что-то к чему они не имели отношения, но...

Оглянувшись, я увидел капельку пота на лбу у Лолы. Если ей было больно, то я хотел позволить ей это. Она хотела это так сильно.

Все остальные были на втором месте.

Взяв микрофон, я проговорил с ухмылкой:

— Привет, Сиэтл, — последовал мгновенный взрыв. Помещение было словно пороховая бочка, а я был кремнем, чтобы зажечь ее. — Прошу извинения, что вам пришлось так долго ждать нашего выступления. Но это того стоило, так? — Я обернулся, крича в сторону динамиков. — Потому что вы, мать вашу, здесь и сейчас! «Four and a Half Headstones», и у нас новая песня для вас!

Я подождал, пока закончится визг. Затем, подняв свои руки, чтобы попросить о тишине, я прошептал прямо

в их уши.

— Я надеюсь, что вам понравится, — наклонившись, я поднял гитару, которую поставил у своих ног. Зрители не видели ее, и они снова сошли с ума.

Подключив ее, я выждал, чтобы они успокоились, чтобы настроить инструмент. Я настраивал все уже раньше, но не был уверен.

Я хотел, чтобы все было правильно.

В мертвой тишине, Лола начала играть. Это была западающая в память мелодия, от ее пальцев отлетали искры. Это напомнило мне о том, насколько отличалось наше мастерство в игре, это заставило меня собраться с силами и сыграть так хорошо, как только мог.

Вдохнув воздух, чтобы взять под контроль свои мышцы, я последовал за ней в музыку. Наши ноты звучали вместе, парили в воздухе, обжигая плоть. Она была идеальной, всегда прекрасной, и мои фанаты не увидели бы этого после...

Они бы никогда не увидели это.

— Прекрасная в своей непокорности, — я замолчал, — злобная, когда оставляешь царапины. Подойди ко мне снова, так близко... ты моя, я не вижу недостатков... — С того момента, как я объявил о создании совместной песни с Лолой, я был полон идей. Я точно знал, какую песню хотел создать с ней совместно.

Кто-то мог представить, что я написал бы песню о любви?

Оглянувшись, я сосредоточился на лице Лолы. Она прикусила зубами нижнюю губу, ее пальцы дико и так изящно бегали по струнам. Она переступала через себя, но ее боль передавалась сквозь струны.

Она не могла продолжать – подумал я с отчаянием, пев всему миру так, как человек, которому было что сказать. Но что мы могли сделать? Какой был выбор? Толпа фанатов, они так долго ждали, чтобы услышать «Four and a Half Headstones».

Что еще могло насытить их, как не это?

— Оборачиваюсь, извиваюсь, сливаюсь со всем миром... — как она и предложила, мы ударили своими гитарами, сотрясая воздух неистовой музыкой. Энергия была просто бешеной, мое сердце в груди было словно ракета, которая никак не могла приземлиться. — Приди ко мне вновь! Снова, ты моя... ты принадлежишь мне...

Кровь отлила от лица Лолы. Это слишком – подумал я в панике. Когда песня подошла к концу, я увидел, как она тяжело дышала. Собаки, пойманные службой отлова, дышали легче.

Нужно было что-то делать.

За кулисами я увидел Шона Купера, который смотрел на меня.

— Спасибо, — сказал я в микрофон. Вытирая пот с бровей, я улыбнулся толпе, заставляя себя скрыть растущее беспокойство. Я решил, что делать, но была вероятность, что я мог бы облажаться.

Еще один взгляд на Лолу, придерживавшей свое плечо, это все, что мне было нужно.

Прочистив горло, я жестом попросил Лола подойти ближе.

— Мы с Лолой написали эту песню вместе. Я никогда не делал этого раньше, — с осторожностью она подошла ближе. — Я никогда этого не делал.