Истинные. Право выбора
Шрифт:
Кажется, комната задрожала. Не знаю. Перед глазами резко потемнело, лишая красок окружающее. Серое, блёклое, затемнённое пространство давило. Словно сейчас что-то взорвётся. Или мир вокруг меня, или я сама не выдержу давления. Ярким пятном ко мне что-то или кто-то приближалось. Я слышала невнятные звуки. Мир дрожал, угрожающе трещало что-то в опасной близости. Нарастающий гул в ушах изменился. Звуки оглушили. Вышибли все мысли из моей головы.
Слишком много ярких пятен. Я, кажется, зажмурилась, а, открыв глаза, вместо одного пятна обнаружила десяток.
Всё закончилось резко. Словно я выбралась на поверхность из-под толщи воды. Гул обретал голоса, совсем не оглушающие и вполне человеческие. Цвета медленно возвращались к настенной плитке. Пятна расплывались и приобретали человеческие очертания. Я судорожно вдохнула тягучий воздух, схватившись за саднящее горло.
– Всё хорошо, Кира... Всё хорошо...- шёпот Вики обволакивал. Дарил уверенность и спокойствие.- Поспи, дорогая... Поспи... Станет легче...
Мне никогда уже не станет легче. Никогда.
Глаза слипались. Безумно захотелось спать. Веки невероятно отяжелели. Держать глаза открытыми становилось всё тяжелее с каждой секундой. В одно мгновение я просто моргнула и не смогла больше их открыть.
Не знаю, сколько прошло времени с момента моей отключки. Открыв глаза, я обнаружила себя в спальне. В своей арендованной квартире. В моих ногах умостилась Вика, уронив голову на сложенные руки, и дремала. Стоило только пошевелиться, как она резко дёрнулась и уставилась на меня непонимающим взглядом. Я молчала пока к её взгляду возвращалась осмысленность. Да и после... Я просто молчала.
Меня мучил лишь один вопрос, застрявший комом в горле и даже мысленно приносящий боль. Я не могла спросить об этом. Возможно, если я не стану произносить это вслух, случившееся не найдёт подтверждения. Сейчас меня разубедит Вика. Скажет, что это просто ошибка. Что это тупой Т9 заменил какой-то другой глагол... Что я не так поняла, придумала...
...но она молчала. Смотрела на меня своими светло серыми глазами, почти прозрачными, и молчала. Так продолжалось невыносимо долго. Я успела умереть и воскреснуть за эти минуты тишины десяток раз, прежде чем она заговорила:
– Тебе нужно поесть. Ты проспала почти сутки...
Поесть? Я не хочу есть! Отрицательно покачала головой.
– Ты справишься с этим. Ты должна есть. Теперь ты моришь голодом не только себя, но и Волчицу. Тебе нужно хорошо питаться.
Ты, ты, ты и ты. Всё я, всё мне, обо мне... Ни слова о родителях...
За дверью послышались звуки копошения и тяжёлые шаги. Какая-то часть меня вдруг решила, что сейчас в мою комнату войдёт папа. Войдёт и надаёт мне по заднице впервые в жизни! Чтоб сидеть не могла! Чтоб на всю жизнь запомнила...
– Я принесу тебе что-то из еды, Кира.- Вика медленно поднялась, задумчиво глядя себе под ноги, и оставила меня одну, плотно прикрыв за собой дверь.
Папа не вошёл.
Вошла Вика через минут десять с огромной тарелкой еды и стаканом сока. Поставила это на прикроватную тумбочку потребовав:
–
– Я не голодна.- единственное, что я сказала, повернувшись к ней спиной.
Время замерло в моём окне на долгие дни. Я видела, как день сменяет ночь, ночь сменяет день. Как светлое небо затягивает тёмными тучами. Как идёт дождь. Как вдалеке проявляется радуга на небосводе... Краем глаза я видела Вику. Видела Влада и Сашу, или даже их обоих. Сейчас было тяжело разобрать, кто из них кто. Они все что-то говорили. Им всем от меня было что-то нужно. Не знаю что. Я не произнесла ни звука, не сказала и слова за эти дни, отрешённо глядя в окно. Тупая боль пульсировала внизу живота, пытаясь заставить меня хотя бы добраться до туалета. Если бы не она, я, наверное, и не решилась бы подняться с кровати.
В голове зашумело, стоило лишь принять сидячее положение. А встав на ноги, потемнело в глазах. Колени задрожали, угрожающе подогнувшись. Осторожно, опираясь на тумбочку, шкаф, а после и о стену, я дошла до двери, шумно дыша и вспотев, словно после забега. Привалилась лбом к прохладной поверхности и на минуту закрыла глаза, прислушиваясь к окружающим звукам.
Там кто-то был. Вика с кем-то разговаривала на пониженных тонах, не позволяя разобрать отсюда всех её слов. Я почти передумала выходить, когда вполне отчётливый мужской голос произнёс:
– Обломки самолёта ещё ни о чём ни говорят. Их могло прибить совершенно к другому берегу. Нужно увеличить радиус поисков. Что-то должно быть. Но смысл?
Вика что-то тихо ответила, заставив меня чертыхнуться. То орёт, как ненормальная, а тут...
Открыв дверь, я так же по стеночке добралась до туалета, проговорив:
– Не уходите. Я сейчас!- я знала, что меня услышат несмотря на слабый и сиплый голос.
Опорожнив мочевой пузырь, я вымыла руки, щедро плеснув в лицо холодной водой, и добралась до кухни.
– Дядя Стивен?
Мы никогда с ним не были дружны. Но этот блондинистый Альфа, мой дядя по совместительству, никогда не отличался строгими взглядами или серьёзностью. Ни в своей стае, ни просто в общении и взглядах на жизнь. А сейчас его мужественное лицо, обращённое ко мне, выражало лишь осуждение и задумчивость.
Я сглотнула, против воли пробормотав:
– Привет...
– Сядь уже, ради бога! Стоишь, трусишься.- Вика кивнула на свободный стул, а сама поднялась из-за стола.- Я оставила тебе поесть.
– Плохо, что при таких обстоятельствах...- Стивен кивнул мне, скользнув по моим подрагивающим ногам осуждающим взглядом. Я всё-таки присела.- Держишься?
– Стив, отвали от девчонки!- рявкнула Вика, поставив передо мной тарелку с жареным картофелем и несколькими кусками мяса, чем-то щедро политыми.- А ты ешь!- приказала она мне.- Сок или вода?
– Вода...- ответив, я нерешительно взяла в руку вилку, поддев ломтик картофеля.
– Тёма жарил. Только попробуй сказать, что тебе не понравилось. Мы с Кларкой на его картошке несколько лет только и выживали...- рядом с тарелкой оказался ещё и вспотевший стакан с холодной водой.