Истинный канон желтого двора
Шрифт:
Между почками, там где квадрат и круг
Между почками, там где квадрат и круг,
Цзин и ци приводят вместилище духа
в движение.
Желтый двор, там где квадрат и круг, находится между почками, и если здесь в результате практики будут пребывать квинтэссенция (цзин) и ци, то активируется «вместилище духа» (шэнь бао). Китайский язык чрезвычайно богат синонимами, и здесь говорится о том же самом, но другими словами.
Три слева – это иньская Земля
Три слева – это
Три справа – это голубое Небо.
Три на три – через девять оборотов,
А девять ци – для завершенья в истинном.
Три на три через девять оборотов – допускает много вариантов толкования. В Китае вообще часто используют цифру «три», в том числе в связи с 24 сельскохозяйственными сезонами (цзеци), например, говорят «зимой три мороза, летом три жары». Три мороза – это самое холодное время года, а три жары – самое жаркое. Здесь указывается на то, что постоянство практики в ее непрерывности не только в разное время суток и в течение 365 дней года, но и при любых погодных условиях. Если вы достигли той степени, когда погодные изменения более не оказывают влияния на процесс практики, то любые воздействия естественным образом трансформируются в завязывание-завершение истинного (цзе чэн чжэнь), или киновари.
Среднее киноварное поле – это то, что вы получаете от прежденебесного, это то, чего не может не быть, а нижнее киноварное поле относится к сфере посленебесного. И если находящееся в сфере посленебесного – в хорошем состоянии, то и среднее киноварное поле тоже будет в порядке.
Надо подняться за пределы трех Небес
Надо подняться за пределы трех Небес,
Чтобы познать семь драгоценностей
телесных.
Лишь раз читаешь наизусть «Канон»,
Перерождаются все девять сокровенных.
Когда ваша практика стала уже совершенно естественным процессом на всех уровнях вашего существа – физическом, интеллектуальном, духовном, тогда и только тогда вы действительно постигаете сущность «семи телесных драгоценностей» (ци бао шэнь) и понимаете, что с ними делать. И поскольку на этой стадии все уже происходит без малейших усилий, вас можно уподобить богу.
Услышав, как читаю «Желтый двор»
Услышав, как читаю «Желтый двор»,
Вторгаться не посмеют духи-боги.
Всегда, пока имеется он дома,
Умиротворено мое жилище.
На этой стадии практики вы уже не похожи на обычного человека, у вас не остается горестей, забот, печалей, вы можете жить совершенно естественно, в единстве с природой, вы будто божественны. И не только ваше собственное тело, но и все окружающее тоже начинает гармонизироваться, ваши способности к отношениям, к взаимодействию с другими людьми возрастают, ваше мышление больше не затуманено человеческими слабостями, вы ясно понимаете, куда надо идти и что делать, чтобы достичь полной гармонии взаимопорождения и взаимопреодоления Пяти переходов со всеми родными, друзьями, окружающими. Но для этого необходима постоянная долгосрочная практика. И чем дальше вы продвигаетесь в практике, тем очевиднее становится то, что написано здесь.
Когда берешь этот канон с собой
Когда берешь этот канон с собой,
Пускаться можно в близкий-дальний путь.
Его сокрытие – вина пред Небом и Землей,
Раскрытие – пред Небом и Землей заслуга.
Но такие хорошие вещи, приносящие очевидную пользу, преступно держать только для себя, с ними надо делиться, раздавать всем людям. Обычная человеческая склонность придержать для себя все самое лучшее здесь не работает. Если вы не поделитесь этим с другими, Небо вменит это вам в вину. И наоборот, распространение этих знаний приносит почет и уважение Неба-Земли. Здесь говорится не только об этом тексте и его постижении, а любых духовных приобретениях.
Принимая почтительно от Верховного Лао-цзюня, я внимаю ему как приказу
Устные комментарии июль 2010, Москва
Суй Юньцзян, мастер багуачжан стиля Лян и мэйхуачжуан
О
Суй Юньцзян
Я родился в провинции Хэйлунцзян в 1944 году, моя семья – папа, мама, старшие братья – все они были не из Хэйлунцзяна; а то, что мы приехали в Хэйлунцзян, так это, похоже, по судьбе (юаньфэнь). Потому что в период Республики (Миньго) моя семья была очень бедна, тогда вообще бедных было очень много, а богатых мало. Старший брат моей матери (их только двое детей в семье было – брат и сестра), мой дядя, в 7 лет уже начал работать, поехал в Харбин подмастерьем с мастером русской выпечки. А там встретил русского коммуниста, которого из России прислали, но он еще и как бизнесмен получил известность. И тот спросил, почему такой смышленый мальчик работает, а не в школу ходит. Дядя сказал все, как было, что семья бедная, отец рано умер, мама одна детей растит, вот и приходится работать. Потом этот русский дал денег моему дяде на учебу в русской школе в Харбине и дядя очень хорошо учился. Когда впоследствии этого русского отозвали обратно в Советский Союз (его кем-то другим заменили), то он еще послал деньги дяде на учебу в университете, но тот деньги отослал обратно и написал, что будет одновременно работать и учиться.
Суй Юньцзян выполняет одну из форм багуачжан
Дядя очень хорошо говорил по-русски и рано вступил в коммунистическую партию, стал офицером китайской армии и еще работал переводчиком для русской армии. А в то время у моей семьи даже на еду денег не хватало, и поэтому дядя пригласил свою младшую сестру (мою маму) с моим отцом и старшими братьями к себе в Хэйлунцзян. Там я и родился в 1944 году, в уезде Байцюйань.
Я родился в 1944 году, а в 1953-м Китай с традиционного сельскохозяйственного календаря (нун ли) официально перешел на современный григорианский календарь, но пересчитывать даты с одного календаря на другой тогда еще как следует не научились, часто, чтобы не мучиться, использовали простое правило: если в первой половине года родился, то тебя записывали тем же годом по новому календарю, а если во второй половине – то годом позже. Поэтому у меня в паспорте, в домовой книге стоит 1945 год рождения, но на самом деле я родился в 1944 году. И непонятно – дата 18 ноября записана по сельскохозяйственному календарю или в пересчете на григорианский, поэтому я и сам не знаю, когда у меня день рождения. Насчет года я уверен, что это должен быть 1944 год, а дни рождения меня никогда не интересовали. В раннем детстве я просто внимания не обращал, а дату 18 ноября запомнил только после переезда в Пекин. После Освобождения, когда Мао Цзэдун победил, а гоминьдановцы перебрались на Тайвань, дядя работал в госструктурах, в международном госкомитете.
Слева: Ли Цзымин (1902–1993) и Суй Юньцзян. На могиле основателя стиля багуачжан Дун Хайчуаня (1813–1882). Пекин, 1980-е гг.
Вверху: Ли Цзымин, Суй Юньцзян и ученики с портретом Лян Чжэньпу (1863–1932). Пекин, 1980-е гг.
А мы через какое-то время вернулись и жили в родных местах, на юге Хэбэя, а потом в 1950 году переехали в Пекин, там мой самый старший брат и отец работали.
Когда я пошел в школу, мне больше всего нравились физкультура и музыка. В то время в Китае и с тем, и с другим обстояло не особенно хорошо, тем не менее я занимался гимнастикой. Но в начале 1960-х годов у нас было очень мало и риса и пшеницы, не говоря о мясе и рыбе, а иногда мы варили и ели корни и овощную ботву. Из-за недоедания было уже не до занятий спортом, пришлось их бросить. В 1962 году я начал работать в Зале народных собраний.
Книга «Основные положения искусства вращающейся ладони Восьми триграмм»
(Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо)
Ли Цзымина (первый том)В то время это было место не для простых людей, оно даже относилось не к Пекину, а находилось в центральном подчинении. Но тогда я работать не захотел и в 1965 году ушел оттуда в армию, в воздушные силы, и прослужил до 1968 года, когда началась Культурная революция. Поскольку я работал в военных органах, вначале было еще терпимо, но потом и там пошли кампании по критике и все в таком роде, поэтому я ушел из армии и вернулся в Выставочный центр прежнего Советского Союза, его в свое время Россия помогала строить. Кажется, в 1964 году Хрущев и Мао Цзэдун не поладили, и название поменяли на Пекинский выставочный зал (Бэйцзин чжанланьгуань). Тогда было трудно с работой, но я из армии пришел, а это место еще и совсем рядом с домом было.