Источник для захватчика
Шрифт:
— Это лиаймус. Он вас испугал?
Он знакомого голоса я вздрогнула и обернулась. Командор стоял сзади и протягивал руку, чтобы помочь мне подняться. Я снова ощутила то липкое чувство страха, в этот раз ещё и смешанное со стыдом. Как бы там ни было, но мне не очень хотелось, чтобы командор видел меня в столь дурацком положении — испуганную, обрызганную и развалившуюся у его ног на траве.
Я поднялась, проигнорировав предложенную руку, что его нисколько не смутило. Казалось, что мой испуг даже веселил Рожера.
— Немного, —
— Да, он с Кроктарса. Что-то типа домашнего животного. Он совершенно не опасен, даже дружелюбен. А ещё ему пришлись по вкусу земные ягоды. Видимо, учуял запах, — командор кивнул на мою тарелку с клубникой, которую я оставила на лавочке.
Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть о том, как такая мерзость может быть домашним любимцем. Другое дело наши земные кошки, собаки, даже декоративные мыши, а не вот это вот скользкое уродливое зелёное существо. Хотя, какой хозяин, такой и питомец, чего уж тут.
Командор замолчал, а я так и продолжала молча стоять и смотреть на пруд, куда несколько секунд назад юркнул этот лиаймус.
— У вас прекрасный сад, командор, — неуклюже я попыталась прервать молчание, а голос немного охрип как на зло.
Меня как-то даже покоробило от собственных слов. «У вас…» Даже вспомнились слова из какой-то песни, которую напевали тихо за закрытыми дверями в гетто — «чужой планете, моей Земле…»
— Тоже люблю гулять по нему, когда нужно серьёзно подумать или просто отдохнуть. Кстати, можете звать меня Тайен.
Великий и опасный командор предлагает звать его по имени. Ивва бы чувств лишилась.
Командор жестом предложил пройтись по аллее. Отказаться я вряд ли могла, поэтому на негнущихся ногах проследовала рядом с командором.
— Ивва говорит, вы уже немного освоились.
Ивва постоянно говорит, этой женщине неведомо молчание.
— Другого выхода у меня всё равно нет.
Мне бы язык прикусить не помешало. Если все его здесь так боятся, значит, неспроста.
— Мудрое решение.
На этом разговор изжил себя. Мы остановились возле живой изгороди, отделяющей один сектор сада от другого. Командор повернулся и пристально посмотрел мне в глаза. От этого взгляда я словно приросла к месту и почувствовала, как кожа на руках покрылась мурашками от страха.
— Будьте добры к двум часам пополудни вернуться в дом, нас ждёт Процедура.
Командор развернулся и чеканным шагом направился в дом, а я в изнеможении присела на ближайшую лавочку. Снова Процедура. Снова боль и этот жуткий огонь, воспоминания о котором жгут не менее, чем он сам.
Я почувствовала, как страх волной стал подниматься к горлу. И самое страшное, что нет никаких вариантов избежать этого ни сегодня, ни в будущем. Это будет происходить так часто, как ему это будет нужно, а я ни на что повлиять не могу.
Я вздохнула
16
Я сижу в кресле, рассматривая комнату, обставленную с минимализмом, но в то же время с комфортом. В первый раз я кроме жутких медицинских кресел ничего не видела от страха. Сейчас мне тоже страшно, но с тем же появилась какая-то апатия, отрешённость.
Соседнее кресло пустует. Медсестра защёлкнула браслеты на моих запястьях и щиколотках и взяла в руки шприц с адаптационной сывороткой.
Я стараюсь быть спокойной, но от напряжения кончики пальцев онемели. Говорят, что ожидание боли страшнее самой боли. Не берусь судить, но, возможно, в этой мысли есть здравое зерно.
Дверь отворилась, заставив вздрогнуть от неожиданности, и в комнату вошёл командор.
— Фицу Тайен, — медсестра почтительно кивнула мужчине, — источник ещё не готова, вам не обязательно присутствовать при адаптации.
Просто источник. Словно я вещь. Такое отношение больно кольнуло, хотя чего же я могла ожидать?
— Я останусь, — командор сел в кресло и закатал рукав рубашки. — Приступайте.
Медсестра воткнула иглу мне в вену и ввела лекарство. Я откинула голову назад и замерла в ожидании страданий.
— Я буду в коридоре, — сообщила девушка, наверное, командору и вышла тихо, щелкнув дверью.
Комнату заполнила тишина. Я старалась дышать ровно, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь не пропустить момент, когда мой рассудок охватит безумие. Сложно оценить, как долго длилась адаптация в прошлый раз, так что я просто ждала.
— Почему белый? — неожиданно для самой себя, не открывая глаз, спросила я командора. Или это уже мой разум стал погружаться в трясину.
— Это цвет моей родовой ветви, — голос был тихим, спокойным. — Тебе он не нравится?
Интересно, в какой момент мы перешли на «ты»? Хотя, моё желание тут вряд ли имеет какое-то значение.
— Не знаю. Раньше я почти не носила белую одежду, мне больше по душе был голубой. Мама всегда говорила, что он мне к лицу.
Образ матери жаром воспоминаний отдался в груди, мне даже трудно стало дышать. Я замолчала, но жар стал усиливаться, и стало понятно, что действие сыворотки вступило в силу.
17
Огненный шар в груди рос, набирая свою мощь, расползался на плечи, тёк по венам до самых кончиков пальцев. Я закусила губы, чтобы не застонать. Не подарю узурпатору моей планеты такого удовольствия.
Конечно, эти ощущения нельзя было сравнить с тем ужасом, что я испытала в первый раз, к тому же я не покинула реальность. Но всё же боль была нестерпимой. Жар перебрался в ноги и охватил голову, тело выгнулось дугой, а предательский стон сорвался с губ. Я чувствовала, как капли пота стекали по моему лбу и терялись в волосах.