Источник
Шрифт:
– До чего приятно слушать, – прервал его Кюллинан, – как еврей говорит об этих вещах. Я, как ирландец, чувствую то же самое. Я готов признать, что в мире в целом англичанам удавалось творить чудеса, но вот в Ирландии… – Он вскинул руки. – Я говорю, как ирландский политик из Чикаго, но хочу сказать, что к Ирландии им так и не удалось подобрать ключ. Они действовали, исходя из совершенно иных интеллектуальных предпосылок.
– Ты перехватил мою мысль, – сказал Элиав. – Но дадим слово Табари. – Он стал снова раскуривать трубку.
– Еще одно, последнее, – остановил его Кюллинан. –
Пока еврей продолжал раскуривать трубку, Табари наклонился вперед, словно собираясь заговорить. Элиав, заметив это его движение, уступил ему слово. Табари кивнул и сказал:
– У вас есть Гайд-парк.
– Чтобы понять действия англичан в Палестине, – заметил Элиав, – тебе придется понять, почему они вообще тут очутились. Затем изучить, как англичанин относился к арабам, с которыми ему доводилось встречаться, и к евреям.
– Совершенно верно, – с ехидным удовольствием сказал Табари. – Дело в том, Кюллинан, что в Палестине нам доводилось встречаться с двумя типами англичан. Бедные, необразованные, второсортные сыны Альбиона, которых нельзя было ни пристроить дома, ни поручить им какой-нибудь важный пост в Индии. Не забывай, ведь наша маленькая Фаластын на самом деле представляет собой задний двор, а мы – отбросы на нем.
– Верно, – кивнул Элиав. – А вот вторая группа англичан – это в полном смысле слова высшее общество. Знатоки Библии, ученые-арабисты, джентльмены с широким кругом интересов. Как этим двум совершенно различным типам англичан вести себя в Палестине?
– Вот в этом могу считать себя специалистом, – пошутил Табари, – потому что моя семья муштровала нас как следует… Я серьезно. Мой отец собирал нас и учил, как обращаться с этими глупыми англичанами. Я до сих пор слышу, как он внушает мне: «Слова – это дешевка, Джемал. Пускай в ход самые высокопарные, которые ты только знаешь. «Эфенди, досточтимый сэр, ваше превосходительство, паша». Он советовал называть генералом каждого армейского полковника. У меня было оксфордское образование, но я получал истинное удовольствие, называя эфенди какую-нибудь дешевку из Манчестера. Я разработал целый ритуал, по которому касался лба, груди, низко кланялся и говорил: «Досточтимый сэр, я почтительно прошу оказать мне честь… сделать то-то и то-то».
– Что именно?
– Ну, я проверял, знает ли он арабский, и если не знал, то заканчивал предложение словами «Поцеловать меня в задницу», а этот идиот скалил зубы, расплывался в улыбке и давал все, что мне было нужно. Средний англичанин считал продажность арабов просто преступной.
– И в тот же самый день, – продолжил Элиав, – этот одураченный англичанин встречал еврея из Тель-Авива, который и одевался как англичанин, и вел себя как англичанин. Если не считать, что еврей был лучше образован. Не было никаких глупостей с титулованием эфенди, ни пресмыкательства. Еврей хотел обсуждать или юридические темы, или симфонии Бетховена, или последний скандал. Разве что существовал один нюанс, которого англичанин не мог простить. Еврей настаивал, чтобы к нему относились как к равному.
Табари засмеялся:
– Кто посмеет осуждать англичанина из низших слоев
– С англичанами из верхов общества проблема была в другом, – сказал Элиав. – Они являлись, обладая учеными степенями. Обычно они владели арабским, но очень редко – ивритом. И все они читали великие романтические книги, которые англичане упорно сочиняли об арабах. У вас хватило мужества прочитать хоть что-то из тех фантазий, которыми они питались? Т.Э. Лоуренса Аравийского, Гертруду Белл?
Табари засмеялся:
– Да, мы, арабы, с удовольствием пользовались услугами лучших рекламщиков в мире. Все были англичанами. И расскажи ему о фотографиях. – Араб принял подчеркнуто высокопарную позу – правая рука подпирает подбородок, пальцы манерно вытянуты. Левой рукой он накинул на голову салфетку, которая изображала бурнус, и таким образом обрел очень романтический вид.
– Как-то мы с Джемалом потратили целый день, – сказал Элиав, – просмотрев две дюжины книг об этих местах, и в каждой была фотография автора во всех арабских регалиях. Плащ, тюрбан, расшитый пояс. – Собеседники рассмеялись, а Элиав сделал вывод: – Одним из самых худших интеллектуальных фокусов, покоривших Англию, была фотография Лоуренса в арабском костюме. Черт возьми, она действовала просто гипнотически.
– И помогала британской политике в этих местах, где так много нефти, – заметил Табари.
– Если бы удалось докопаться до правды, – сказал Элиав, – держу пари, что и у коротышки Эрни Бевина где-то спрятана его фотография в полном арабском костюме.
– Но ты можешь себе представить уважаемого англичанина, который захотел бы сфотографироваться в облике палестинского еврея? – И Табари с отвращением отмахнулся.
Едва только археологи представили себе эту картину, как подошедший кибуцник проворчал:
– Вы собираетесь сидеть здесь весь день?
– Можем, – сухо бросил Кюллинан.
Но если он надеялся смутить кибуцника, это у него не получилось.
– Просто хотел узнать, – сказал парнишка, со звоном собирая тарелки.
– Я оставлю свою чашку, если ты не против, – сказал Кюллинан.
– Не имеет смысла, – сообщил кибуцник. – Кофе кончился.
Кюллинан побарабанил пальцами по столу, чтобы не разозлиться, и парнишка, насвистывая, ушел.
– Был и еще один дополнительный фактор, – осторожно начал Табари. – В официальных сообщениях о нем не упоминалось, но в этой части света он был достаточно ощутим. – • Откинувшись на спинку стула, он продолжил: – Многие прибывающие сюда англичане уже имели гомосексуальный опыт. В школе. В армии. И они уже были предрасположены смотреть на арабов пустыни, которые всегда испытывали такие же наклонности, с восхищением, если не откровенным обожанием. И если кто-то занимался гомосексуализмом, что могло быть более волнующим, спрашиваю я вас, чем роман с арабом, закутанным в простыню? Вы с ним на двух верблюдах отправляетесь в оазис. Из пустыни налетает песчаная буря, и вас могут спасти только две финиковые пальмы. Одна для него, одна для вас. Братство крови и все такое. И заверяю вас, в те годы в этой части света происходили весьма забавные вещи.