Источники силы
Шрифт:
Один из бойцов поднял ладонь вверх, приказывая остановиться. Я затормозил. Бурдюков выглянул из кабины.
— Здорова, бойцы! Что случилось?
В это время из-за бронетранспортёров вышли ещё несколько пограничников. Лица у всех были закрыты масками.
Никто не ответил. Вместо этого защитники, которых оказалось уже человек двадцать, вскинули винтовки, и тишину прорезал треск стрельбы.
Глава 17
Лобовое стекло моментально осыпается, импульсы стучат по корпусу машины и по пластинам наших доспехов.
— Из машины! — кричит Бурдюков, открывает дверь и выпрыгивает.
Наше оружие стоит между сиденьями. Разжимаю крепление и вытаскиваю свою винтовку, пытаюсь сделать то же самое с ружьём Бурдюкова, но импульс разбивает ствольную коробку, заставляя меня отказаться от этой идеи. Покидаю салон «Бульдога» только со своей винтовкой.
Импульсы продолжают бить по машине, прошивая насквозь кабину. Удары несильные, но частые. По нам ведут шквальный огонь человек двадцать, сменяя друг друга. Пальба не прекращается ни на секунду, словно у противника бесконечные батареи.
Вслед за Журавлёвым бегу и прячусь за вездеходом, на ходу закрывая лицо маской. То же самое делают Якут и Бурдюков, вылезшие с противоположной стороны. Здесь нас достать труднее: слабые импульсы не способны пробить двигатель, мосты и гусеницы.
Но насколько долго мы здесь сможем укрываться — большой вопрос. Нас — четверо, противников — человек двадцать. Им окружить нас — раз плюнуть. Вся надежда на мой тридцать пятый уровень и на Бурдюкова с его, кажется, двадцать седьмым. Журавлёв и Якут послабее. Зато Якут, как и я, успел прихватить с собой ружьё.
— Какого хера?! — кричит Журавлёв сквозь грохот пальбы. — Почему по нам стреляют?!
— Спроси у них! — Бурдюков выглядывает из-за машины. — Проклятье! Ружьё забыл. Надо выбираться отсюда. Все целы?
Вопрос был риторический, поскольку пострадавших среди нашей четвёрки не наблюдается.
Оглядываюсь по сторонам: вокруг — голая пустошь и лесок вдали. Противник специально выбрал местность, где мы не сможем спрятаться. Непонятно только, зачем? Почему военные с базы напали на нас? Но сейчас не было времени ломать над этим голову. Когда по тебе стреляю, вопросами о смысле происходящего задаёшься в последнюю очередь.
— Мы далеко не убежим, — говорю. — Надо сражаться.
— Их очень много! — Бурдюков, получив удар импульсом по шлему, прячет голову.
— А у меня тридцать пятый уровень.
— А у них какой, знаешь?
— Не знаю. Попробуем телекинезом. Ты же мастер. Выбора нет.
В корпус «Бульдога» громко бьют три выстрела повышенной мощности, и пальба смолкает.
Бурдюков снова высовывается из-за машины:
— Обходят, черти!
Я тоже выглядываю. Человек десять двигаются вокруг вездехода, держась в двадцати-тридцати метрах от него. Завидев меня и Бурдюкова, они открывают беглый огонь. Мой уровень телекинеза позволял уверенно манипулировать предметами на расстоянии до тридцати метров. Противник же, похоже, об этом не догадывался.
Журавлёв выглядывает с другой стороны:
— Здесь тоже обходят.
Ситуация патовая. У нас есть считанные
— Надо драться! — говорю.
— Надо, — решает Бурдюков.
— Жура, бери винтовку, — я пихаю ружьё в руки зауряд-прапорщика.
— А ты?
— Мне есть чем защищаться, — вытаскиваю из ножен тесак.
Тесак на энергетической батарее мало эффективен против физических противников, но это лучше, чем ничего. Однако главным моим оружием остаётся телекинез.
— Раскидываем их, сближаемся и в рукопашную, — говорю.
— Вы держите тот фланг, — распоряжается Бурдюков. — Мы этими займёмся. Вперёд!
Выглядываю, силой мысли хватаю одного из ближайших бойцов, подкидываю в воздух и отбрасываю подальше. То же самое делаю со вторым. Третьего поднимаю и пытаюсь сдавить ему голову — это оказывается не так просто, как казалось. Ладно бы только голова, но надо ведь ещё и со шлемом справиться, а тот укреплён энергией. На кирпичах тренироваться было проще…
Остальные, понятное дело, начинают стрелять. Стреляют и наши, не давай второй группе обойти с левого фланга.
— Вперёд, вперёд! Я не достаю! — кричит Бурдюков.
Я отбрасываю невидимыми волнами очередного солдата и бегу к отряду. Импульсы сразу же защёлкали по моим доспехам, но боли от попаданий не чувствую. Направляю внутреннюю энергию в руки и переднюю часть тела, укрепляя кожный покров и другие ткани на груди и животе. Это я худо-бедно умею. Тут главное, не переборщить, чтобы энергия не ушла в пустую. Если динамический показатель просядет, организм быстро ослабеет. А ведь ещё и на телекинез силы тратятся.
Набегу поднимаю в воздух и отшвыриваю четвёртого, затем пятого противника. Шестой и седьмой тоже взмывают над землёй и отлетают на несколько метров — это уже вступил Бурдюков. Солдаты оказываются раскиданы в разные стороны, и ружейный огонь становится уже не столь плотным.
Но трое ещё стоят. Пытаюсь взглядом схватить одного из них, но не удаётся — человек, наверняка, сам владеет телекинезом. А второй выпускает из руки электрический разряд, который бьёт в мою броню.
Оказываюсь нос к носу с сильным бойцом, которого не смог поднять. У него знаки прапорщика на плечах и шлеме. Стреляет почти в упор, импульс бьёт в грудь, аж дыхание перехватывает. Резким движением руки отклоняю винтовку и рублю по голове, пытаясь пробить каску. Доспех не поддаётся.
Прапорщик отбрасывает винтовку, хочет ударить. Перехватываю его руку и бью кулаком, в котором зажата рукоять тесака, в лицо. Один удар, второй, третий. Бью в живот и опять в голову. Шлем ломается. Хватаю противника за шею, кладу на землю и быстро-быстро работаю кулаком по лицу.
Опять сверкает молния, ещё один боец обхватывает меня, пытаясь оттащить, но я не останавливаюсь, пока лицо прапорщика не сминается под очередным ударом.
Отталкиваю вцепившегося в меня солдата. Подбегает и бьёт второй, ловлю его запястье, бью в лицо, заламываю руку и основанием ладони ломаю её в обратную сторону. Парень вопит, а в меня летит кулак следующего. Перехватываю его руку. Подсечка — противник опускается на колено. От удара локтем сверху вниз шея сворачивается на бок.