Истоки средневекового рыцарства

Кардини Франко

Автор "Истоков средневекового рыцарства" работает на стыке многих наук: социальной, экономической и культурной истории, археологии, истории техники и материальной культуры, военного дела. Он исходит из понимания рыцарства как особого социального и юридического явления и как определенной культурной реальности, типа мировосприятия и мироощущения, своеобразной "движущей идеи" эпохи. Нельзя не согласиться с его утверждением, что "основополагающая роль в становлении рыцарства принадлежит экономическому фактору. Он приходит в действие уже в эпоху Карла Великого". Однако Ф. Кардини считает, что при этом рыцарство было порождено целым комплексом факторов и сил общественного развития, относящихся не только к собственно экономической сфере, но к области духовной жизни, в частности религии и этике, к технике, к военному делу и др. Этим определяется и многоплановость книги, состоящей из трех частей: "Шаманы, воины, миссионеры", "Меч и крест", "В начале была сила".

Итак, описание

битвы при Адрианополе становится как бы прологом для исследования проблемы отношений античного (преимущественно римского) и варварского (преимущественно ирано-германо-славянского) миров на протяжении столетий, ибо в их взаимодействии Ф. Кардини прежде всего усматривает глубинные, сокровенные истоки, питавшие не только идею, но материально-технические и военные основы рыцарства, возникшего много веков спустя. С этой битвы, полагает автор, начинается переоценка европейской военной истории, в которую решительно вторгаются кочевые, "конные" народы, извергнутые из азиатских степей. Через три десятилетия, в 410 г., произойдет жестокое разграбление Рима готами, предводительствуемыми Аларихом. Конница варваров докажет свое неоспоримое превосходство над регулярными войсками римлян, основу которых составляли пехотинцы. Именно при Адрианополе станет очевидным, что в военном отношении будущее за хорошо обученным конным воином. И именно в этом смысле Адрианополь можно считать началом непосредственной предыстории рыцарства, однако корни его сокрыты в глубинах времени: в истории техники, сакральных представлениях и культах Древнего Египта, Сирии, Персии, а шире - восточных народов. С азиатского Востока, считает Ф. Кардини, явились не только полчища искусных и бесстрашных всадников, повергшие в ужас и трепет жителей Европы, но вместе с ними был занесен как некий прекрасный социальный и культурный идеал образ воителя верхом на коне, защитника людей и повергателя чудовищ, оказавшийся исключительно важным для становления рыцарства и, более того, средневекового христианства и средневекового менталитета вообще. Святой Георгий, святой Мартин или прекрасный Парцифаль, по мнению итальянского исследователя, прямые наследники более древних богов-всадников.

Столь широко показывая глубинную основу рыцарства, он и его само рассматривает не только как западноевропейское, но как общеевропейское и, быть может, даже как почти общемировое явление. Отсюда столь широкие восточные параллели, живой интерес к русской истории, и в частности к такому великолепному памятнику древнерусской литературы, как "Слово о полку Игореве". Ф. Кардини характеризует рыцарство прежде всего как слой воинов-защитников, лишь много позднее трансформировавшийся в довольно широкую и неоднородную внутри социальную группу с определенным набором общественных функций, обязательств и прав.

В книге предпринята попытка показать историю возникновения и развития конного воинства на огромной территории - от Великой китайской стены до стен Рима, от начала первого тысячелетия до н. э. до последних веков существования Римской империи. Для этого привлекаются свидетельства письменных источников, археологический и иконографический материал, значительная научная литература, в том числе работы советских ученых. Ф. Кардини считает, что германцы были прямыми наследниками военно-кавалерийской техники и искусства иранских племен (тезис, нуждающийся, как представляется, в более солидной и всесторонней аргументации, ибо он далеко не бесспорен). Этот ирано-германский комплекс стал своеобразным фундаментом для развития конного воинства Европы, а в дальнейшем и средневекового рыцарства. Особую роль в его распространении сыграли готы, которые во многом определяли судьбу европейской цивилизации в раннем средневековье. Конгломерат племен, довольно быстро исчезнувший со сцены европейской истории, тем не менее оставил память о себе не только в названии знаменитого средневекового архитектурно-художественного стиля - готике, но во многих явлениях и процессах средневековой жизни вообще. Готское наследие - один из существенных корней средневековой цивилизации в Европе.

Жизнь кочевников, варваров, не мыслилась без лошадей, поэтому для этих народов характерно особое, подчас мистическое и сакральное отношение к коню - сокровенному другу, сопровождающему человека и в его земных, и в потусторонних странствиях. Ф. Кардини исследует "культуру лошади". Под этим углом зрения он рассматривает древневосточную, греческую, римскую мифологии, дает интересную интерпретацию шаманских культов разных народов. Его особое внимание привлекает магически-религиозный мир германцев, который он пытается реконструировать на основе эпоса, исторических сочинений раннего средневековья, сводов обычного права той эпохи. Германцы, по его мнению ассимилировавшие и развившие культуру "народов степи", придавали особое значение культу коня, что не было утрачено и при их христианизации. Автор указывает на очень важную связь сакрального отношения к коню с культами огня, металла, оружия и войны, существовавшую у индоевропейских народов, а также у арабов, китайцев и др. У них конь входил в состав прогрессивно

развивающегося технического комплекса, соответственно он обладал и высоким сакрально-социальным статусом. Эти воспринятые Европой через германцев традиции сохранялись в течение всего раннего средневековья, а затем органично вошли в систему рыцарских представлений, рыцарского менталитета. Однако утверждение Ф. Кардини, что "ветер степи шумит в древе европейского рыцарства", кажется нам чересчур категоричным. Вопрос о роли восточных влияний в предыстории рыцарства значительно сложнее, чем он представлен в книге итальянского историка. Очевидно, что и взаимодействия германцев и народов степи были не такими прямыми и непосредственными, как это изображается в данном исследовании. Более глубокого и тонкого анализа требует и инфраструктура сакральности, связанной с культом коня у разных народов. Во всяком случае, более доказанным и общепризнанным является мнение о преимущественно византийском происхождении воинов-святых, то есть не о прямом, а по крайней мере косвенном, опосредованном влиянии образов восточных богов-всадников на европейское средневековое сознание.

Очень интересная проблема поднята Ф. Кардини в третьем разделе первой части книги, носящем название "От ватаги к строю". Здесь рассматриваются социальный статус и культ воина-зверя, характерные для поздних варварских обществ. От почти звериного экстаза к организации и дружинному взаимодействию - таким представляется автору путь к предрыцарским военным образованиям, к новому типу воина. Он исследует становление "культуры доблести" и "права оружия", присущих, по его мнению, германским народам. В этой связи подробно освещается формирование боевой и социальной организации германцев, в частности такого института, как комитат, их военная техника.

Военная структура средних веков во многом определялась тем, что происходило в эпоху Великого переселения народов (IV -VII вв.). Автор выделяет три аспекта исследования: варвары на стороне Рима, варвары в Риме и варвары против Рима. Военные уроки варваров не могли быть усвоены погибающим Римом, но победители отчасти впитали культуру античного мира, в том числе и отдельные элементы его военного опыта, однако для будущего рыцарства определяющее значение имело не римское, а варварское наследие, как в военном, так и в идейном и культурном отношениях.

Христианизация варваров, по мнению Кардини, стала важнейшим явлением в средневековой европейской истории. В книге довольно подробно освещается путь к христианству таких германских народов, как вестготы, остготы, франки и др. Автор не просто описывает ход событий, но пытается доказать, что к новой вере германцы приходили через своеобразное совмещение образов своих богов с образом Христа, языческих представлений - с комплексом понятий и чувствований, присущих христианской религии. Этот процесс протекал очень сложно, ибо во многих пунктах христианская доктрина находилась в драматическом противоречии с германскими традициями, в особенности в интерпретации войны и мира, веры и верности. Процесс "совмещения ценностей" шел в течение всего раннего средневековья, и, лишь когда он был завершен, пришло время подлинного зарождения средневекового рыцарства. Однако элементы военной морали германцев, их религиозных представлений прочно вошли в этнос европейского рыцарства.

Христианство, изначально весьма неоднозначно относившееся к войне и воинам, тем скорее должно было изыскивать компромиссные решения в мире, погруженном в стихию непрерывных боевых действий. Выработка собственной теоретически, вернее, теологически обоснованной позиции по этому вопросу диктовалась социальными условиями и необходимостью не только доктринального, но и политического самоутверждения церкви. Меч и крест должны были соединиться в рамках одного учения.

В религиозной полемике II-IV вв. вырабатываются понятия "воинство бога" и "мирское воинство". Начиная с апологетов, "воины Христа" завоевывают все более и более прочные позиции в системе ценностей нарождающегося средневекового мира. Ф. Кардини освещает взгляды на войну таких отцов церкви, как Амвросий Медиоланский и Аврелий Августин, называя последнего "теологом войны", но вместе с тем указывая на неоднозначность его суждении, ибо временами гиппонский епископ высоко оценивал состояние социального и политического спокойствия в обществе, то есть выступал как поборник мира, а не войны. Автор книги заостряет внимание на предложенном Августином разделении войн на праведные, справедливые, и неправедные, несправедливые, и оправдании им войны "во славу господню", что в немалой степени определило развитие социальных и политических идеалов рыцарства и рыцарской этики.

Затем акцент переносится из сферы собственно теологической на область юридическую и конкретно-историческую. В книге анализируется трансформация понятия "защитник веры" от его мистико-религиозной интерпретации до конкретного социального выражения в институте фогства. Показывается роль литургии в формировании новых военных традиций, возникновение нового типа воинов - "святых воителей", а также развитие культа военных святых, над которым возвышается культ мессии-заступника. Собственно, происходит "милитаризация"