Историческая диалектология русского языка

Горшкова Клавдия Васильевна

Прокурор сначала хмурится, а потом задерживает ручку на весу, не ударив в нужный момент. Брови приподнимает. Я читаю во взгляде: вот такого ты невысокого мнения, да? Про себя отвечаю: а откуда взяться высокому? Это вы брата моего очаровали. Возможно, отца. Я к вам отношусь скептически.

– Не я. Но, судя по всему, доброжелателей у тебя хватает…

Мне тут же хочется с ним поспорить. Я набираю побольше воздуха в легкие, продумываю в голове речь, приоткрываю рот и не делаю

этого.

Он несколько секунд ждет, что передумаю, а потом тоже понимает. Кивает. Мол, молодец…

Мужчина откладывает свою пыточную ручку, а мои пальцы тянутся к пустому стаканчику. Торможу на полпути и хватаю воздух, в миллионный раз чувствуя себя дурочкой.

– Я учту.

— Учти.

Молчим. Салманов не возвращается к мобильному. Смотрит на меня. Мне одновременно страшно и интересно попасть под прокурорскую черепушку. А ещё я все сильнее привыкаю к его парфюму. Если куплю такой же бабасы – это будет неправильно?

– Долго стояла на улице?

Говорить правду в ответ не хочется. Поэтому я неопределенно мотаю головой, произношу:

– Не очень.

Он не верит, но кивает.

– Замерзла? Если хочешь – чай или кофе попрошу…

Тоже мотаю головой. Во-первых, уже отогрелась. Во-вторых, чай готовить будет сидящая в его приемной девушка, а она мне совсем не понравилась. Впрочем, я ей тоже. Вспоминаю оценивающий взгляд, как на соперницу, и передергивает.

Хотя я же вообще ни на что не претендую. Что может областному прокурору предложить студентка медуниверститета? Да и разве она хочет что-то предложить?

– Как тебе здесь? – Айдар Маратович задает новый вопрос, заставляя меня думать о том, что куда комфортней было чувствовать себя мебелью, на которую не обращают внимание. Может сказать ему, что я не обижусь за невнимательность?

Молчу, конечно.

Окидываю взглядом еще раз. Думаю, можно ли здесь хотя бы что-то похвалить.

– Просторно… И розетки есть. Это плюс.

Не вру. Салманов широко улыбается. Трясет головой, а потом забрасывает ее на подголовник, смотря в полоток.

– Просторно и розетки, а все равно душно. Тоска, скажи?

Он разговаривает со мной, как со знакомой. Как будто это не он начал с «под ногами путаешься». Сегодня у него, наверное, другое настроение. Отсюда такое количество уделенного мне внимания. А может всё дело в Бекире. Вдруг брат настолько классный помощник, что даже его сестру развлечь не так уж сложно?

– Ну как по мне… Вполне…

Мужчина меня не дослушивает. Тяжело выдыхает и возвращается в прямо-сидячее положение.

– Это потому, что не работаешь тут. На час прийти – действительно вполне. Но меня гнетет.

– Зато у вас красивая машина. Дорогая… – Зачем-то ляпаю, а потом ловлю пристальный взгляд. Смущаюсь.

Да, я заметила. Я вообще много чего заметила. Вы… Привлекаете внимание.

–

Не знала, что в прокуратуре такие хорошие зарплаты…

Я вроде бы хочу сгладить, немного сменить тему, а получается, что попадаю впросак. Айдар Маратович медленно растягивает губы в улыбке. Взгляд становится ироничным. Хищным. Я попала, да?

– Намекаешь, что взяточник?

Он задает вопрос, правильного ответа на который нет. Начну заверять, что и в мыслях не было – выставлю себя пустоголовой. Обвиню… Кому такое понравится?

– Насколько я знаю, прошлый хозяин этого кабинета сейчас под следствием…

Знаю я это, конечно же, от Бекира. И сейчас впервые благодарна брату, что там любит трепаться о своей «работе».

На более однозначном ответе Айдар не настаивает. Я его забавляю. Он смеется глазами, подается ближе к столу.

– Даже если я такой же взяточник, неужели думаешь, что так просто тебе в этом признаюсь? – Молчу. И правильно делаю. – Первое правило преступника: не признаваться, что ты преступник.

Сердце снова ускоряется. Почему-то мне совсем не хочется, чтобы это оказалось правдой. Салманов, выдержав паузу, тянется к отставленному немного раньше ноутбуку и захлопывает крышку.

– Я долго работал в адвокатуре. – Поясняет, хотя разве обязан? Но я благодарно слушаю. Мне даже легчает.

– Там много зарабатывают?

Улыбается. Приподнимает руку и покачивает. Вроде как «соу-соу». Но судя по машине – да.

– Зависит от таланта, усердности, везения…

– Почему ушли из адвокатуры? Там, наверное, и кабинеты другие… — Представляю прокурора в более современном интерьере. В его воображаемом кабинете по-настоящему просторно, много-много окон, другой стол. Черный. Белые стены и белые полки. Кресло можно то же… Вот там ему всё идет.

А я даже не заметила, когда наш разговор завращался вокруг него, а не меня. Но задавать мужчине вопросы мне неожиданно интересно. А еще легко.

– Надоедает. – Он пожимает плечами. Воображаемый кабинет осыпается и просачивается сквозь щели в прокурорском полу. Айдар по глазам, наверное, видит, что я ответом довольно не до конца. – Рутина заедает на любой работе. В какой-то момент ловишь себя на мысли, что хотелось бы сделать больше. Ну и можешь. Знаешь систему изнутри – не против ее улучшить…

Я киваю и несколько раз прокручиваю слова в голове. Звучит очень благородно. Только не знаю, чистая ли это правда.

– То есть нам повезло? У нас теперь первый честный прокурор, ратующий за справедливость?

Я раскрепощаюсь настолько, что позволяю себе даже колкость. Сходу знаю, что сморозила глупость, но извиниться и замять почему-то не могу.

Мужчина усмехается, а я бросаю все силы на то, чтобы выдержать взгляд.

– Буду знать, что Айлин-ханым – эксперт по прокурорам.