Историческая поэтика русской классической повести: учебное пособие

Головко Вячеслав Михайлович

Связи внешних и внутренних факторов определяют суть каждого типического характера. Стремление к «труду» и духовному «развитию» главного героя повести – это выражение имманентных свойств, отличающих его от бескрайнего моря обывателей, и одновременно – духа эпохи. Это симптоматика «шестидесятых годов». Действие в произведении Решетникова происходит именно в это время, о чём свидетельствуют многие детали текста, например, сведения о «новом устройстве быта крестьян» [384] и многое другое.

384

Решетников Ф.М. Между людьми: Повести, рассказы и очерки. – М., 1985. – С. 292, 253.

Разные типы детерминизма проявляются в структуре реалистического характера. Однако, как верно отмечается С.И. Кормиловым, «множественность типов детерминизма при главенстве социального

выступает отличительной чертой реалистического метода» [385] . Но эта отличительная черта по-разному проявляется в жанрах реалистической прозы.

Говоря об этом, следует учесть и типологические разновидности русского реализма. Писатели психологического и социологического течений отдают предпочтение разным типам детерминант. У первых более активны в эстетическом отношении «внутренние» причины (то есть в системе «внешних» и «внутренних» причинно обусловливающих факторов они играют доминантную роль), а социальные противоречия раскрываются ими через призму нравственных исканий человека. У вторых повышена функциональная роль «внешних» детерминант. Но в любом случае масштабы жанрового «события» (В.Г. Белинский) определяют не только количественную, но и качественную специфику выражения закономерных причинно-следственных связей в повести.

385

Кормилов С.И. Проблема детерминизма в литературе критического и социалистического реализма. – С. 173.

Обратим внимание на известную проясненность этих связей: то, о чём говорится в произведении, всегда имеет хорошо просматриваемую причину. Основные сюжетные коллизии повести строятся по принципу «причина – следствие» (благодаря чему и повествование приобретает вид последовательного изложения событий, когда происходит совпадение сюжета и фабулы), при этом в данных связях «опредмечивается» действие всеобщих законов, отдельных отношений или «моментов» причинно-следственных процессов.

В повести И.С. Тургенева «Пунин и Бабурин» «борьба» самоотверженного Бабурина является его протестом против социальных «несправедливостей»: неблагополучие общественных отношений, ощущаемое особенно остро человеком из демократических «низов», причинно обусловливает стремление героя к защите своего человеческого достоинства, к утверждению идеи равенства людей. Его отношения с Музой, составляющие основу сюжетной коллизии, являются выражением той же жизненной позиции, верности идеалам общественного служения, этике самоотречения [386] , то есть входят в круг компетенции тех же самых причин и условий.

386

Головко В.М. Идейная эволюция героя в повести И.С. Тургенева «Пунин и Бабурин» (материалы к реальному и историко-литературному комментарию) // Русская литература. – 1988. – № 1. – С. 195–204.

Болезнь и смерть Магдалины в одноименной повести М.В. Авдеева объясняются ненормальными отношениями в обществе, которые противоречат «естественным», «общечеловеческим» нормам. Добровольная изоляция от всего мира главной героини повести М. Вовчок «Маша» является следствием античеловеческих законов крепостнического общества, с которыми она не может примириться. Парадоксальность форм выражения духовного роста героя, пробуждения его самосознания в повести Н.С. Лескова «Очарованный странник» мотивируется состоянием русской жизни, пришедшей в движение после 1861 г., разрушением традиционных норм быта и морали, процессами определения новых общественных отношений. Прямая взаимосвязь между характером Ивана Северьяныча и состоянием национальной жизни, заметно отличающая повесть Лескова от других произведений этого жанра данного времени и о данной эпохе («Иван Флягин – это уже как бы сама Россия»), порождает её «символический смысл» [387] .

387

Русская повесть XIX в. История и проблематика жанра. – Л., 1973. – С. 460.

Возможности символической трактовки событий в повести вообще обусловлены «порядковым» принципом членения универсальных закономерностей и выражением прямых, открытых причинно-следственных связей между общими жизненными процессами, определяющими законы отношений в «микросреде», и их «отдельными проявлениями» (судьба конкретного человека, события и обстоятельства, конфликты героя с «микросредой»). Это и создает основу для изображения отдельных сторон действительности «в целом», «во всей полноте».

История неудачной попытки старика Карпа купить сруб для новой избы, составляющая канву

сюжетных событий первой части повести Д.В. Григоровича «Пахатник и бархатник», мотивируется общим разорением крестьян деревни Антоновки, вынужденных ради немедленной выплаты оброка не вовремя, за гроши продавать только что собранный хлеб. Необходимость семье крестьянина зимовать в совершенно развалившейся избёнке рассматривается автором как следствие грабительских законов крепостнического хозяйства, которые не обеспечивают и не гарантируют нормальную жизнь трудовому народу. Конкретный факт – когда целая деревня вопреки всякой логике и смыслу продает фабриканту Никонору весь урожай («цены нет никакой теперь… продать теперь – значит разоренье одно…» [388] ) из-за «законных» требований промотавшегося крепостника, превращается в символ неразумности и противоестественности крепостнических отношений в целом.

388

Григорович Д.В. Избр. соч. – М., 1955. – С. 241.

Важно подчеркнуть, что «причинение» и «условия», порождающие «следствие», в повести всякий раз раскрываются в рамках сюжетного повествования, их суть проявляется при изображении человека и «микросреды». Сложнее обстоит дело с выявлением внешних факторов в синтетических жанрообразованиях, романических повестях: структурные формы романного мышления связаны с выявлением разветвлённых внутренних, скрытых связей, с более сложным соотношением «внешних» и «внутренних» детерминант.

В повести В.А. Слепцова «Трудное время» причины идейных споров и столкновений Рязанова и Щетинина, сами мотивировки позиций и поступков героев не исчерпываются сюжетом произведения: чтобы их понять, надо мысленно раздвинуть сюжетные рамки, «домыслить» прошлое всех основных персонажей, представить условия формирования их взглядов, характеров. Зато объяснение истоков нравственно-психологических конфликтов в повести О. Забытого [Г.И. Недетовского] «Велено приискивать» такого «выхода» за пределы текста не требует, так как Ленушка – сама «часть» изображаемой среды, чего не скажешь, например, о Рязанове или Степане Рулёве (повести В.А. Слепцова и Н.Ф. Бажина). Выявление конфликта Протозановой с дворянским миром в повести-хронике «Захудалый род» Лескова также требует «выхода» в сферу «национальной субстанции», без чего праведничество героини, её моральные императивы лишаются своей мотивированности.

Поскольку в повести человек и мир раскрываются «в отдельных проявлениях», в одних и тех же пространственно-временных координатах событийного сюжета, а «микросреда» интегрирует отдельные свойства «макросреды», то соотношение «внешних» и «внутренних» детерминант показывается как такая связь, когда вторые непосредственно выражают действие первых.

Относительная самостоятельность «внутренних» детерминант в романе проявляется в большей мере, чем в повести. Достаточно сравнить, например, повесть Достоевского «Записки из подполья» и его же романы, которые эта философская повесть предваряет: в принципах оценки и изображения человека можно увидеть не только общее, но и глубокие жанровые отличия. «Бунт» парадоксалиста против любой «логистики», «теории обновления… рода человеческого» во многом объясняется открыто выраженной причиной «субъективного» характера, которая, в свою очередь, мотивирована условиями бытия собственнического мира с его властью Ваала, «кровожадностью», аморализмом, отсутствием «разумного основания» и «настоящей живой жизни» [389] .

389

Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. – Т. 5. – Л., 1973. – С. 111, 78–81, 112, 178. Об изображении человека в романах Ф.М. Достоевского см.: Кашина Н.В. Человек в творчестве Ф.М. Достоевского. – М., 1986; Щенников Г.К. Целостность Достоевского. – Екатеринбург, 2001; Киносита Т. Антропология и поэтика Ф.М. Достоевского. – СПб., 2005.

Если герой романа в большей мере относительно самостоятелен, то герой повести более «зависим» от внешних условий. Это опять-таки связано с особой художественной природой время-пространственных характеристик. В повести всегда изображается то, что уже свершилось, состоялось, произошло [390] , поэтому действие «внешних» детерминант (исторических, социальных, общественно-психологических и т. д.) раскрывается в их уже проявившейся форме. Отсюда особое соотношение «социального» и «природного», «человеческого» в творчестве писателей-реалистов, социальности и психологизма в средствах раскрытия характеров и авторской позиции.

390

Некоторые исследователи не случайно подчеркивают, что повесть как жанр отличается «избеганием нереального». (См.: Wilpert G. von. Sachworter-buch der Literatur. – Stuttgart, 1989. – S. 266.)