Исторические очерки Дона. Часть первая: Всевеликое войско донское. Книга первая: С давнего прошлого по сентябрь 1613 года
Шрифт:
Атаман долго и истово молился перед иконами в станичной избе. Перед образами теплились лампады. Казаки ставили зажженные восковые свечи: тихо было в избе. Слышны были тяжелые вздохи молитв.
Атаман оборачивался к казакам и говорил:
— Простите, атаманы молодцы, в чем кому согрешил… Гулом пронеслось по избе:
— Благодарим, Зиновий Михайлович, что потрудился.
Атаман клал шапку на стол, поверх шапки клал насеку. Это означало, что он отбыл свой срок и нужно выбрать нового атамана. Для этого должен
— Есаул, — говорил атаман, — доложи!
Станичный есаул выходил перед стоящих кругом казаков и говорил:
— Кому, честная станица, прикажете насеку взять?
На кругу поднимался шум. Каждый кричал своего избранника. Старый атаман и есаул прислушивались, на ком остановятся. Наконец, как будто одно имя стало чаще повторяться.
— Сохрону Самойловичу… Сохрону Самойловичу, — соглашались казаки.
Софрон Самойлович, наиболее уважаемый в станице старик, брал насеку и становился на место атамана. Разгладив седую бороду, в сознании важности и ответственности происходящего, он медленно и не громко говорил:
— Есаул доложи!
Есаул обращался к станице:
— Вот, честная станица Курмоярская! Старый атаман свой год отходил, а вам без атамана быть нельзя. Так, на кого, честная станица, покажете?
Снова поднимался невообразимый шум.
— Макея!.. Макея!.. Макея Яковлевича!.. — кричали одни. Их перебивали другие:
— Якова!.. Якова Матвеевича!
Хорошее ухо нужно было иметь есаулу, чтобы в разнобое голосов уловить, чье имя повторяется чаще, за кем становится большинство. Кто-то возмущенно кричал:
— 3-зач-чем Якова Матвеевича? Григория Петровича надо-ть просить.
И опять, и уже дружно кричали:
— Якова!.. Якова Матвеевича!.. Есаул докладывал старику:
— Сохрон Самойлович! на Якова Матвеевича указывают, — и кричал казакам: Помолчите-ста, честная станица!
Софрон Самойлович троекратно спрашивал примолкший Круг:
— Так на Якове Матвеевиче порешили?
— На Якове Матвеевиче, — раздаются одинокие голоса.
Остальные молчат, подтверждая выборы.
Из среды казаков выдвигается Яков Матвеевич.
— Ослобонить-бы надо, — говорит он хмуро.
Он смущен и доволен оказанным ему вниманием, но и озабочен. Не сладкая, хотя и почетная служба ходить атаманом. Суеты, хлопот и неприятностей — не оберешься. Он знает, что «атаману — первая чарка, — атаману и первая палка…»
— Может и то, честная станица, ослобоните… За старостью… за ранениями…
Станица молчит. Кое кто посмеивается — дескать: «попался».
— Потрудись, Яков Матвеевич, на тебя станица указала, — раздается одинокий голос.
Софрон Самойлович вручает Якову Матвеевичу насеку, тот, перекрестившись, принимает, ее. Старики окружают новоизбранного атамана и в знак поздравления
— Спасибо, честная станица, на выборе… на почете… Так приступим к выборам «подписных стариков».
«Подписных стариков» выбирают десять человек, тоже наиболее уважаемых и ревностных казаков. На их обязанности: в случае нападения на станицу скакать в степь, скликая казаков: «в станицу… в осаду»; мирить ссорящихся; по общим делам брать штрафы на выпивку; вести очередь нарядов в караулы, для провода служилых людей; в посыльные в Главное Войско, в Раздоры или в Монастырский городок, объявлять Кругу о преступлениях, совершенных казаками и ожидать от Круга приговора.
Атаман избран; казаки расходятся в кабак пить могарыч.
В станицу съехались казаки из степных хуторов. Нужно воспользоваться этим, чтобы решить накопившиеся в станице дела.
На утро идет «закличка».
По улицам и проулкам между казачьих куреней ходит есаул и резким протяжным станичным есаульским голосом кричит:
— Атаманы молодцы, вся честная станица Курмоярская! Сходитеся на беседу, ради для станичного дела! А кто не придет, на том станичный приговор — осьмуха!
Когда казаки соберутся — приходит атаман с есаулом и «подписные старики».
В станичной избе шумно. Старые односумы собрались в кучки, гутарят о том, о сем, невнимательно слушают, что докладывают Кругу атаман и «подписные старики». Все идут неважные, мелкие дела.
Уже не раз и не два кричит есаул станичным голосом:
— Атаманы молодцы, вся честная станица Курмоярская! Помолчите!
Он бьет тростью о пол и снова кричит:
— Помолчите-ста, атаманы молодцы, помолчите-ста!
Говор и шум переходит в шопот. Поднимается со своего места атаман:
— Помолчите, атаманы молодцы! Наступает тишина и атаман докладывает:
— Вот, честная станица, Аксен Пахомович просит дать клин степовой, что возле левады, для попаса его кабылиц. Как присудите — дать, или не дать?
Зашумел снова Круг:
— Не дать!
— За что?
Тут кто-нибудь скажет:
— В час добрый!
И вдруг все согласятся:
— В добрый час! Пущай принимает!
— Что-нибудь да поставит!
Аксен Пахомович выходит на середину и кланяется Кругу, благодарит за «присуд»…
Есаул вызывает обвиняемого в каком-то поступке, тот выходит, кланяется Кругу и ждет своей участи. Есаул докладывает старикам его вину.
На Кругу опять шум, крики, споры и разговоры, никто не слушает, о чем идет речь. Между тем атаман возглашает:
— Вот, честная станица, старики присудили наказать его плетьми. Как прикажете? Простить-ли его или выстегать?
— В добрый час! — раздаются голоса. — Не лови рыбу в неурочное время…