Исторические очерки Дона. Часть первая: Всевеликое войско донское. Книга первая: С давнего прошлого по сентябрь 1613 года
Шрифт:
Глава IV
Военно-дозорные дороги. Казачьи городки — военный стан. Нижние и Верхние Раздоры. Донской атаман Сары-Азман — 1549 г. Морские поиски казаков по Азовскому и Черному морям. Походный и Ватажный атаманы. Односумы. Крепость Азов. Морская тактика казаков. Основание Гребенского (Терского), Волгского и Яицкого войск.
Как же и чем жили казаки в те первые годы заселения Дикого Поля, когда число их не превышало несколько тысяч; в те далекие времена первой половины XVI века, когда Москва хотела их истребить за их молодечество?
Жили:
СтепьюЖили набегами, разбоем, жили войной… Жили — добычей…
Если пришельцы не плыли в Дикое Поле, опускаясь по рекам Дону, Донцу, Хопру и Медведице на челнах — они шли по шляхам — дорогам, положенным, вернее, — протоптанным вдоль этих рек. Дороги эти назывались «военно-дозорными». Главная, протоптанная из Москвы к Крымскому хану, шла по левой, ногайской стороне Донца. Она входила в Дикое Поле, возле речки Деркула, после шла вдоль течения рек Глубокой и Калитвенец к Сокольим горам. За Сокольими горами, за речкою Быстрою лежал первый казачий городок Раздоры Верхние. Нижние Раздоры, или «первая станица атаманская» находились под Кобяковым городищем.
Казаки ставили свои городки по течению больших рек. Городки эти были окружены тыном и терновыми плетнями, перед которыми были глубокие рвы. За тыном, ближе к городку, были валы с деревянными башнями по углам. Внутри такой крепости стояли большие избы, помещавшие по несколько десятков казаков. Иногда весь казачий городок состоял всего из нескольких таких изб-казарм. Возможно, что название Пяти-избянской станицы произошло от того, что когда то в ее городке стояло только пять изб-казарм. Это были в полном смысле военные станы с военным устройством. Этого требовала суровая жизнь в степи, где казаки были окружены врагами-татарами.
В эту пору, начала XVI века, Дон был пуст. Краковский каноник, оставивший по себе описание Сарматии так пишет о Диком Поле:
…«широко раскинулись степи Алании, покинутые, как Аланами, так и последующими пришельцами. Иногда их пересекают казаки, ищущие по обычаю своему «кого поглотити», ибо живут они грабежами, никому не подвластные и пробегают обширнейшие степи, объединясь в шайки по 10, 20, 60 и более человек…»
В 1538-м году ногайский мирза Келмагмед жалуется Великому Князю Московскому Иоанну Васильевичу (впоследствии царю Ивану Грозному) на притеснения татар от казаков и тот отвечает ему:
…«лихих где нет?.. На Поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки; а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят, и те люди, как вам тати, так и нам тати»…
Однако не просто-то «тати» были те казаки, иначе не пришлось бы одинадцать лет спустя, в июне 1549 года Юсу фу, князю Ногайскому жаловаться Царю Московскому Иоанну IV на грабеж, который учинили татарским купцам «казаки севрюки, которые по Дону стоят», а в октябре того же года писал он дополнительно:
«холопи
В списке Донских атаманов, хранившемся в Донском музее, в Новочеркасске, под 1549-м годом значится первым Донским атаманом Сары-Азман… Кто он был?.. Возможно, что был он и татарин. «Сары-азман» по татарски — «удалая голова»…
Сары-Азман поставил по Дону Верхние и Нижние Раздоры, Махин Остров на левом берегу Дона, в пяти верстах от нынешней Ольгинской станицы, Монастырский и Смагин городки в юрте нынешней Старочеркасской станицы.
Так «самодурью». пришедшие в Дикое Поле, «баловни» казаки завоевывали себе в кровавых боях место под солнцем, устранились в диком богатом краю и, непризнанные Московскою властью, отрекающеюся от них, и называющею их «татями» — ворами, — делали великое дело расширения русских пределов и их обороны.
«С травы да с воды» не проживешь. Нужна и одежда, нужны люди, чтобы ставить городки и обслуживать их, чтобы ходить за скотом, стеречь в степи табуны, нести всякую домашнюю, черную работу. Казак-воин, подобный западно-европейскому рыцарю — у него главное — война и набеги. У западно-европейского рыцаря были вассалы — его рабы; — у казака, ту работу исполняли пленники — «ясыри» и пленницы — «ясырки»…
Наступал день, когда либо нужда заставляла, либо кровь казачья разыгрывалась в жилах молодца казака-атамана и вот, в праздничный день, выходил на площадь городка, на «майдан», статный молодец, скидывал с головы высокую шапку-трухменку из бараньей смушки, кидал ее на землю и кричал зычным голосом:
— Атаманы-молодцы, послушайте!.. На Сине море, аль на Черное поохотиться; на Куму, или на Кубань реку за ясырьми; на Волгу матушку рыбки половить, иль под Астрахань, на низовье за добычью; иль в Сибирь пушных зверей пострелять…
— Эге! — раздавалось в казачьей толпе. — Это кто же гутарит то?.. О чем речь-то?..
— Иван Богатый кличет чего-й то.
— Иван Богатый?.. Ин быть делу!..
Шапка за шапкой скидывались с лохматых, чубатых голов и бросались на землю. Шире становился круг казаков около первого, бросившего свою шапку, выше поднималась и гора шапок. Несколько сот казаков соглашалось итти в поиск.
— Ну, разбирай, атаманы-молодцы, шапки и айда Богу молиться.
Церквей в городках тогда еще не было, но на площади стояла: часовня-голубец; пропоют казаки около нее молитвы, какие знают и идут в станичную избу, обсудить за чаркою вина поход и избрать походного атамана.
— Кому же и быть походным то, как не ему?.. Ивану Богатому!.. — раздавались голоса.
— Быть так!..
— В час добрый!..
Избрав походного атамана, приступали к выборам «ватажных» атаманов, писаря, разбивались на звенья, казаки подбирали себе «односумов», с кем питаться из одной сумы, кого в бою держаться, как опоры.
И с того дня жизнь городка преображалась. Куда девались пьяные гулёбщики казаки, что целыми днями шатались по майдану, играли «в зернь», да затевали драки. Все слушало приказ атамана. Его власть была огромная. Малейшее неповиновение, да что неповиновение, — просто неуважение ему и — «в куль да в воду», или «посадя на _землю забить его стрелами» — смертная, лютая, позорная казнь!..