Исторические повести
Шрифт:
— В уме ли ты, юноша! О чем ты говоришь! Тебе надо справить свадьбу и купить припасов в дорогу для семьи. А я один. Когда боги призовут меня в лучший мир, ты позаботишься о моей душе, помолишься Анахите, принесешь цветы миндаля к жертвеннику… Иди готовь свою свадьбу!
Аспанзат не ушел — он улетел на крыльях радости. Эти деньги помогут ему устроить счастье любимой Кушанчи. Неужто настал счастливый час! Сколько раз он надеялся и тут же терял надежду! Сколько раз над ним подсмеивались злые духи — сулили богатство и тут же лишали его! И все же боги милостивы — они пожалели его, и вот
«Верь в добро, сын мой», — говорил ему Махой. Он прав, добрый старик. В самом деле, как же не верить в добро!
— Отец, посмотри, что я принес, какое богатство! — Аспанзат протянул Навимаху кошелек и, гордо подняв голову, сказал: — Теперь я сам позабочусь о свадьбе.
— Да тут целое состояние, сынок!.. — обрадовался шелкодел. — Чатиса, посмотри, как покровительствует нам добрая Анахита!
— Вот так счастье! Кто бы мог подумать: и верблюдов купили, и деньги есть для свадьбы! — Чатиса взяла обеими руками голову Аспанзата и поцеловала его в смеющиеся глаза. — Ты всегда приносил нам счастье, сынок!
— А где же верблюды? — спросил Аспанзат.
— Отвел к Акузеру. Он отдал мне мой пергамент, и я его порвал!
— Расскажи, отец, как радовалось твое сердце, — улыбалась Чатиса. — Ведь мы избежали такого несчастья!
— Может ли быть большая радость! — сказал Навимах. — Представь себе — человек стоит на краю пропасти и знает, что неизбежно упадет туда. Он знает, что нет такой силы, которая бы спасла его. И вдруг совершается чудо: над пропастью появляется мост — обреченный без страха переходит по нему и продолжает свой путь…
— Где ты была, Кушанча? Тебя ждут добрые вести! — радостно сообщил Аспанзат вошедшей девушке.
— Я ходила к источнику, отнесла туда цветы и свежие лепешки. Пусть нам поможет добрая богиня.
— Богиня помогла вам, — сказал Навимах и сделал детям знак, чтобы подошли для благословения.
Потом он подошел к стоящим в углу глиняным горшкам, взял из одного горшка горсть пшеницы, из другого — горсть ячменя, громко прочел молитву и посыпал молодых зерном в честь предстоящей свадьбы.
— Пусть счастье не оставит моих детей! — просила Чатиса домашнего духа, став на колени у горящего очага.
Аспанзат и Кушанча сияли. Настал долгожданный час. Завтра уже можно будет готовить свадебные одежды и праздничное угощение. Навимах не хотел устраивать богатой свадьбы. Не такое сейчас время. Но даже для своих родных ему пришлось бы зарезать не менее шести баранов. А ведь нужно купить этих баранов! Где их теперь добудешь? Никто не хочет продавать.
Бывает ведь так, что наступает счастливая минута, когда вся семья в сборе и все полны добрых надежд. Так было в этот радостный час заката. Аспанзат и Кушанча сидели рядом и молча смотрели на заходящее солнце. Навимах и Чатиса обсуждали, каким будет свадебное угощение, и договаривались о том, кого позвать на свадьбу. Кошелек с динарами лежал рядом с Навимахом. Он то и дело
— Видишь, как благороден наш афшин? — говорил Навимах жене. — Возьми-ка в руки кошелек! Какой тяжелый!
Чатиса не успела взять кошелек из рук Навимаха, когда скрипнула калитка. Во дворе появился гончар, за ним следовали воины наместника.
— Ты не ждал гостей? Мы не взыскательны, мы не попросим угощения!
Гончар с ехидной улыбкой подошел к Навимаху и, ткнув пальцем в кошелек, зажатый в руках шелкодела, взвизгнул от удовольствия:
— Посмотрите! Клянусь молодым месяцем, я вижу чудо! Бедный человек купил двух верблюдов, а в придачу получил еще кошелек денег.
Навимах словно окаменел. Он смотрел на соседа стеклянными, невидящими глазами и силился сказать что-то, но язык не подчинялся ему.
— Убирайся вон, подлый клеветник! — закричал Аспанзат.
Подскочив к Навифарму, он схватил его за плечи и швырнул к калитке. Гончар завизжал от ярости.
— Вяжите его! — закричал он воинам. — Он убьет вас, он убьет меня, спасите…
Воины бросились к Аспанзату.
— Змееныш!.. — кричал самый старший из них. — Ты уверял, — обратился он к гончару, — что в этом доме нет крепких рук и никто не будет сопротивляться… Я брошу тебя в яму и сгною! — крикнул он Аспанзату.
Аспанзат вырывался как мог. На помощь ему поспешил Навимах. Но его оттолкнули и пригрозили расправой, если он хоть пальцем коснется правоверного.
— Отдай кошелек! — потребовал старший. — Всякое золото в руках нищего — ворованное золото! Мы возьмем его во имя Аллаха!..
— Я не дам кошелька — это достояние моего сына!
Навимах прижал кошелек к груди и в исступлении повторял одно и то же:
— Это достояние моего сына!..
Прижавшись друг к другу, громко всхлипывали Чатиса и Кушанча.
— Отдай кошелек, или мы уведем с собой женщин! — пригрозил воин в чалме и подмигнул своим молодым помощникам.
— За что такое злодейство?.. — закричал Навимах.
Он все еще прижимал кошелек к груди. Но когда на него набросились сразу несколько человек, он не стал защищаться, бросил кошелек на землю и простонал:
— Уходите! Будьте вы прокляты!
— Не вздумайте оставлять здесь ублюдка! — приказал воин в чалме. — Пусть посидит в яме несколько дней!
Он сделал знак, и молодые воины схватили Аспанзата. Юноша словно с цепи сорвался. Он так бился, так кусался и с такой силой сопротивлялся, что невозможно было его и с места сдвинуть.
— Пусть пока останется здесь… — предложил воин в чалме. Ему не терпелось попасть на базар с кошельком Навимаха. — Вы еще ответите за оскорбление! — пригрозил он и ткнул в Навимаха палкой. — Твой сын за все ответит! Утром мы будем здесь. — С этими словами они покинули дом Навимаха.
Чатиса с Кушанчой, забившись с угол, горько плакали, а Навимах, словно оцепенев, стоял и смотрел вокруг невидящими глазами. Под чинаром стонал избитый Аспанзат.
Кушанча очнулась и бросилась к Аспанзату. Она прикладывала мокрые тряпки к избитому телу юноши и уговаривала его прилечь на мягкие одеяла, чтобы хоть немного облегчить боль. Она умоляла отца сегодня же ночью покинуть Панч.