Исторические районы Петербурга от А до Я

Глезеров Сергей Евгеньевич

В конце XIX в. в Петербурге заговорили о возрождении полюстровского курорта. «Возможность устройства в Полюстрове прекрасного курорта не подлежит сомнению, – указывал обозреватель „Петербургского листка“ в августе 1897 г. – Петербуржцу средней руки, обладающему малыми средствами и не имеющему возможности отправиться лечиться за границу или на дальние русские курорты, открывается возможность лечиться на месте весьма дешево».

Полюстрово на карте Петрограда 1916 г.

В ту же пору полюстровскими ключами заинтересовались

немецкие врачи, высказавшие намерение привлечь германский капитал для возрождения курорта. Реакция в Петербурге оказалась весьма неоднозначной. «Не стыдно ли будет нам, когда и на этот раз иностранцы нас предупредят и захватят в свои руки полюстровский курорт? – восклицал репортер „Петербургского листка“. – Где же русские капиталисты и предприниматели, которые бы взялись за устройство этого во всех отношениях выгодного дела, вместо того чтобы отдавать его в руки иностранцев?»

…После разорительной Гражданской войны и «военного коммунизма» интерес к полюстровским водам проснулся во времена НЭПа, в 1925 – 1928 гг., в связи с жилищным строительством на Выборгской стороне. По проекту инженера Павла Ильича Бутова заложили скважину на Введенской улице (ныне эта улица не существует). В это же время по инициативе горного инженера Г.И. Мейера подняли вопрос о возобновлении использования вод как лечебного средства.

«Параллельно проспекту Ленина (бывший проспект Петра Великого, ныне – Пискаревский. – С. Г.) расположена местность, носящая название «Палюстрово» (именно так, через «а»! – С. Г.) , – говорилось в путеводителе по Ленинграду 1931 г. – Осью ее является Тепловодский проспект, посередине которого, в глубокой канаве, обсаженной березами, течет железистая вода Палюстровских ключей».

В 1933 – 1935 гг. в Полюстрово построили завод, который специализировался на выпуске столовой минеральной воды и различных напитков на ее основе. Во время блокады он не работал, а в 1944 г. была пробурена еще одна скважина. В 1958 г. завод реконструировали и пробурили еще две новые скважины.

Среди занятий полюстровских жителей популярностью пользовался портняжный промысел, причем швеи преобладали над портными. Заказы брались или прямо из магазинов, или через «хозяек», которые имели дело с магазином, или при посредстве состоятельных портних или швей.

В южной части деревни Полюстрово селились люди победнее, а в районе Ключевой улицы – более зажиточные. Во второй половине XIX в. в этих местах стали появляться и крупные землевладельцы. Они в основном использовали земельные угодья по восточной стороне Охтинской дороги. Наиболее богатым из них стал немец Шмеллинг, устроивший тут усадьбу с фруктовым садом и парком, получившим название Шмеллингофской рощи (о ней рассказывается в отдельном очерке этой книги).

В этом же пространстве во второй половине XIX в. стали возникать отдельные проселочные трассы, называвшиеся в ту пору «дорогами», в том числе около сорока Полевых дорог. Большинство из них пересекало нынешний Пискаревский проспект или отходило от него. Вдоль этих дорог тянулись поля и рощи с домиками в окружении садов и огородов.

А каково жилось в конце XIX в. полюстровским дачникам? Вот лишь несколько свидетельств столичных газет.

«Полюстрово прогрессирует необыкновенно быстро, – говорилось в „Петербургском листке“ в июне 1891 г. – До невозможности грязные дороги Полюстрова быстро исчезают, часть из них, как, например, Тепловодский бульвар и Безбородкинский проспект, стали неузнаваемы: дороги здесь в настоящее время вымощены, а по Тепловодскому проспекту сооружены мостки и устроено освещение, которое ранее отсутствовало. Кушелевский переулок, непроходимый до этого времени, также украсился мостками и на всем протяжении перилами, так что проход по нему стал безопасен. Теперь дачевладельцы и землевладельцы пустых участков, по совету местного пристава, пошли еще дальше: на днях, собравшись на совещание, они сделали „складчину“

и решили заново отремонтировать так называемую „белую дорогу“ позади Полюстрова, ведущую к деревне Пискаревка и Лесному корпусу».

В начале 1910-х гг. вокруг района Полюстрова прошла «соединительная железная дорога между Финляндской и Русской железнодорожными сетями». Она была построена по ходатайству сейма Великого княжества Финляндского для того, чтобы связать линию Петербург – Гельсингфорс с основной магистралью России – Николаевской (ныне – Октябрьской) железной дорогой.

Эта соединительная ветка проходила через станцию Кушелевка, разъезд Пискаревка, затем, за больницей им. Петра Великого, круто сворачивала на юг, огибала район Полюстрова и у пересечения с Пороховским шоссе, в местности под названием Рублевики, имела одноименную станцию Рублевики. Затем пересекала речку Охту и выходила к деревне Яблоновке, где существовал разъезд Яблоновка (впоследствии – станция Дача Долгорукова, ныне там Ладожский вокзал), далее через Финляндский железнодорожный мост пересекала Неву и выходила к нынешней станции Сортировочная (тогда – станция Петербург II)…

В современный «спальный район» Полюстрово стало превращаться с 1960-х гг. Главными его магистралями стали шоссе Революции, отделяющее Полюстрово от Большой Охты, Пискаревский проспект и Апрельская улица. Они расходятся лучами, повторяя трехлучевую градостроительную композицию у Адмиралтейства.

Пороховые

Пороховые слободы возникли при пороховом заводе на реке Охте, сооружение которого началось в 1715 г. по приказу Петра I. Тогда началось строительство плотины, а также «пороховых анбаров», «крутильной и сушильной изб», «анбаров для поклажи», «светлиц» для конторы и жилья. К 1723 г. предприятие полностью перешло к производству пороха новым, более совершенным способом, с помощью «пороховых мельниц».

Эскиз реконструкции Порохового городка первой трети XIX в.

Первыми рабочими порохового завода на реке Охте были мастера и ученики, переведенные сюда из Москвы, которая была крупнейшим в России центром по производству пороха. Затем состав рабочих пополнялся за счет рекрутских наборов.

В конце XIX в. Пороховые представляли собой маленькие одноэтажные домики и просто лачуги. Как вспоминал современник, «дома стояли тесно, по большей части они стары, дворы завалены мусором и навозом». Постройки были расположены в несколько рядов («линий») параллельно левому берегу реки Луппы, неподалеку от ее впадения в Охту. Среди местных жителей были популярны токарное ремесло (здесь вытачивали игрушки, ножки для мебели, а также ручки для гробов) и шитье кулей для столичных мясных лавок.

«Жизнь обитателей на Пороховых заводах, как коренных, так и пришлых, по своей обыденности и затрапезности немногим отличается от жизни крестьянина какой-нибудь дальней губернии, несмотря на то что они живут возле самой столицы, – писал в августе 1880 г. „Петербургский листок“. – Кто из сказанных обитателей посильнее и помоложе, тот работает на капсульном заводе; старики же, женщины и ребятишки хлопочут в огородах, находящихся почти у каждого незавидного обывательского домишка».

По словам современника, главным промыслом местных обывателей на Пороховых являлся молочный, однако из-за отдаленности от города и неудобства путей сообщения в ненастное время они доставляли молоко и другие молочные продукты не прямо в столицу, а продавали их охтянам (на Большой Охте). А уже те с приличной надбавкой продавали столичным жителям. Кроме молока немалое подспорье и прибыль в домашнем хозяйстве доставляли обывателям ягоды и грибы, которых в окрестностях Пороховых заводов водилось изрядное количество. Грибы и ягоды местные жители продавали тем же охтянам.