Исторические районы Петербурга от А до Я

Глезеров Сергей Евгеньевич

Правда, следы «городка» можно все-таки отыскать на картах современного Петербурга, сравнивая их с предреволюционными. Вот они на старых планах – улицы-радиусы, расходящиеся веером. В результате перепланировки и застройки новых кварталов улицы под названиями 1-й, 3-й и 4-й Лучи исчезли, а 2-й Луч остался и по сей день. Часть 4-го Луча вошла в состав улицы Профессора Качалова, часть 1-го Круга – улицы Книпович, а Казачья улица получила имя ученого Бехтерева. От остальных Кругов и Лучей не осталось и следа…

Ч

Чекуши

Свое название эта местность на Васильевском острове

получила от колотушек-«чекуш». Ими приходилось разбивать постоянно подмокавшую муку, которая хранилась в находившихся тут когда-то амбарах.

«Чекуши стоят рядом с Галерной гаванью, примыкая к Неве, – писал столичный бытописатель начала ХХ в. журналист Анатолий Бахтиаров. – Если с Большого проспекта вы повернете налево, по Кожевенной линии, то придете в Чекуши. Местоположение Чекуш чрезвычайно живописно: прямо – Нева, а правее – взморье. Когда иностранное судно из Финского залива вступает в устье Невы, то оно проходит мимо Чекуш, славящихся своим кожевенным производством».

Когда-то напротив Чекуш, на другой стороне Невы, находились городские скотобойни. Поэтому по соседству с ними и появилось кожевенное производство. Потом скотобойни перенесли за Обводный канал, а кожевенные заводы на Чекушах так и остались. Память о них до сих пор сохраняется в названии Кожевенной линии. Впрочем, и сегодня тут находятся большие кожевенные заводы, входящие в объединение имени Радищева.

В начале ХХ в. в Чекушах находилось не меньше десятка кожевенных заводов, поэтому первый запах, который ощущал человек, подъезжавший к Петербургу морем, был запах кожи. В заводах в Чекушах насчитывалось не меньше пяти тысяч дубильных чанов, в них из года в год прели кожи. В этом была причина устойчивого аромата, который стоял на Чекушах в любое время дня и любое время года.

«В Чекушах – постоянное зловоние: это своего рода „петрушкинский запах“ нашей Северной столицы, – замечал Бахтиаров. – Когда с моря дуют ветры, то запах кожи разносится далеко, в самый город… Где бы вы ни были в Чекушах, по какой бы улице вы ни ехали, вас повсюду преследует запах дубленой кожи вместе с запахом ивовой коры… Мало того, вам кажется, что вы сами и ваша одежда так пропитались запахом дубленой кожи, что вы долго не забудете о Чекушах».

Именно в Чекушах находился самый большой в России кожевенный завод, принадлежавший семейной купеческой династии Брусницыных. Семейное дело основал тут в 1847 г. Николай Макеевич Брусницын, а продолжил его сын Николай.

«Заводские трубы торчат там и сям над неуклюжими каменными зданиями, – продолжал описывать Бахтиаров столичные Чекуши. – На этих заводах обрабатывают всю кожу с крупного убойного скота, который убивается в Петербурге. Выделывают подошвенный товар, так называемое „мостовье“».

Годовое производство кож в Чекушах доходило до 200 тысяч штук. Кроме того, ежегодно сюда из Америки привозили до 30 тысяч кож. На одном только заводе Брусницына выделывалось в год 80 тысяч кож от черкасских быков и 30 тысяч кож от американских быков. Кроме кожевенных заводов в Чекушах находился также Балтийский судостроительный завод. Для этих целей коммерсанты М.Е. Карр и М.Д. Макферсон купили и перестроили кожевенный завод Мануйловых.

Что же касается благоустройства Чекуш, то оно оставляло желать лучшего. «В так называемых Чекушах на Васильевском острове есть улица, называемая 27-й линией, – говорилось в октябре 1903 г. в „Петербургском листке“. – Эта улица искони не отличалась внешним благоустройством, но в настоящее время ее дефекты бросаются в глаза всем и каждому, имевшему несчастье побывать на ней. Начать с того, что на всем своем протяжении,

от Косой линии и до самой стрелки, где находится перевоз через Неву к заводу Берда, улица оказывается до сих пор не замощенной. Это чрезвычайно странно ввиду того, что по обеим сторонам улицы расположены фабрики и заводы, принадлежащие богатым компаниям и обществам. А между тем, благодаря их скупости, вся улица после каждого дождя бывает покрыта невылазной грязью…»

Черная речка

«Болотистая, гнилая, мрачная, лишенная всякой растительности местность Черной речки (речки вонючей со стоячей водою) может назваться родоначальницей петербургских дачных местностей, – писал историк П.Н. Столпянский в своей книге „Дачные окрестности Петрограда“, увидевшей свет в 1923 г. – Здесь еще в Аннинское и Елизаветинское время предприимчивые трактирщики открывали заведения, в которые приглашали петербуржцев, желавших прогуливаться зимою и летом…»

Под понятием «Черная речка» в конце XIX – начале ХХ вв. понимали территорию, ограниченную с юга Большой Невкой, на западе – Новой Деревней, с севера – Языковым переулком (ныне – Белоостровская улица), Сердобольской улицей и Ланским шоссе, а с востока – Флюговым переулком (ныне – Кантемировская улица). Сама местность делилась Черной речкой, от которой и пошло название, на две части – северную и южную.

Последнюю занимала некогда роскошная Строгановская дача. На наш взгляд, нет особого смысла подробно рассказывать о ее истории: стоит обратиться к замечательной книге М.И.Пыляева «Забытое прошлое окрестностей Петербурга», где ей уделяется огромное внимание. Здесь же мы лишь кратко напомним, что в петровское время владельцем этой местности был известный государственный деятель дипломат С.В. Рагузинский, от которого она перешла его племяннику, а тот продал ее в 1743 г. Сергею Григорьевичу Строганову.

В 1754 г. в парке по проекту архитектора Антонио Ринальди возвели павильон. По форме он напоминал Катальную горку в Ораниенбауме, построенную зодчим десятилетием позднее. Тогда же устроили пруд, в центре которого располагалась мраморная скульптура Нептуна, стоящего на морских конях.

После смерти С.Г. Строганова имение перешло его сыну – меценату Александру Сергеевичу Строганову. В 1772 г. он увеличил территорию имения, купив у графа Я.А. Брюса дом около устья Черной речки и соседнюю «мызу Мандарову», принадлежавшую Лунину. В середине 1790-х гг., когда сын А.С. Строганова Павел, вернувшийся из-за границы, женился на Софье Владимировне Голицыной, дача на Черной речке получила дальнейшее развитие. На месте павильона, построенного Ринальди, появилось сооружение, известное под названием Строгановской дачи. Ее автором стал архитектор Ф.И. Демерцов, а спустя несколько лет дачу перестроил А.Н. Воронихин. Особенно эффектным был фасад дачи, выходивший на Большую Невку и украшенный колоннадой. От дачи к Большой Невке вела гранитная лестница-спуск, украшенная скульптурами львов и кентавров.

В 1827 г. из-за со строительства Строгановского моста и дороги, ведущей от него (ныне – ул. Академика Крылова), Строгановский парк разделился на две части. Его западная часть, бывшая «Мандорова мыза», стала собственностью дочерей С.В. Строгановой – Елизаветы и Аглаиды (в замужестве Салтыкова и Голицына). Западную оконечность Строгановского сада до середины XX в. ограничивал полукруглый Ферзин (с 1868 по 1883 г. – Ферзенский) переулок, впоследствии вошедший в состав улицы Савушкина. Его название, по всей видимости, связано с фамилией третьей дочери – Ольги, вышедшей замуж в 1829 г. за ротмистра Кавалергардского полка Павла Карловича Ферзена.