Исторические судьбы земства на Руси

Аксаков Иван Сергеевич

Таким образом, с единодержавием Москвы начинается вторая эпоха в истории земства. С одной стороны, является Земля, сплоченная воедино, без веч и самостоятельной жизни общин; с другой – государство. Идея царя была чужда эпохе областной и вечевой жизни, и насколько царь был могущественнее и полновластнее

удельного князя, настолько земские соборы были слабее и малозначительнее прежних веч. Конечно, справедливо замечено, что соборы заменили веча, но настолько, насколько и царь заменил собою прежних удельных князей. Здесь сходство только в том, что и собор и вече выражали собою начало совещательное, земское, так же как и царь и удельный князь были представителями власти. Но разница между вечем и земским собором состояла уже в том, что вече в отдельной общине было почти всегда поголовное, то есть состоявшее из всего наличного народа местности, тогда как земский собор не мог иначе составиться, как посредством представительства, посредством собрания выборных от Земли, что делало собор всегда ограниченным в его внешнем составе, особенно при отсутствии всякой формы и регламентации. Вече было всегда близко к правительственному центру, было всегда присуще, могло быть немедленно, во всякое время созвано, без всякого неудобства для жизни общины или города. Земский собор не был обыкновенным, нормальным, но всегда чрезвычайным явлением, тягостным и неудобным напряжением для жизни земской. Созвание собора требовало много времени и соединено было со множеством лишений и неудобств для представителей из отдаленных концов России. Наконец, вече собиралось всегда само, по своему усмотрению; земский собор созывался не иначе, как по распоряжению верховной власти. Поэтому земский собор

сам по себе не представлял никакого обеспечения для земской жизни в виду нового, небывалого на Руси учреждения царской самодержавной, вполне самосознательной власти.

Все обеспечение было в обычае, в единстве духовном и нравственном, связывавшем власть и народ, в общем или почти общем уровне умственного развития и образования, наконец в той доверенности, которая легла в основу отношений Земли к государству с самого начала ее истории, вследствие добровольного призвания власти. Это обеспечение, разумеется, было и оказалось ненадежным и должно было исчезнуть при первом нарушении внутреннего духовного единства со стороны власти, – потому что единственное обеспечение земской силы и свободы, как мы уже сказали, лежит в существовании общества, в общественной силе, в деятельности народного самосознания, а этой-то деятельности и не существовало в России в эпоху соборов. Нам заметят, может быть, что если бы земские соборы имели регламентацию и из сферы обычая перешли в положительное учреждение, в непременный закон, – тогда они бы явились достаточно сильной гарантией против непомерного разлива государственной стихии. Хотя в наших статьях об обществе и находится ответ на этот вопрос, но мы не отказываемся рассмотреть его и подробнее. Впрочем – наша статья вышла и без того длинна, и мы должны отложить это до другого раза. Нам предстоит, сверх того, упомянуть об отношениях государства к Земле и значении земского элемента в XVI и XVII веках, а затем перейти к перевороту Петра, к русскому обществу и к русскому земству в нашей современной действительности.