Исторический материализм

Гортер Герман

Мы могли бы очень ясно показать это на приведенных Выше примерах коммунального производства и социалистических воззрений на собственность и право.

Крупная промышленность сделала положение мелких буржуа и рабочих до чрезвычайности тягостным. Переносившиеся до того времени газовые и водопроводные монополии становились тем невыносимее, чем больше вырастала крупная промышленность. Рабочие и крестьяне начали видеть в монополиях своего врага, и жизненной потребностью для них сделалось — сбросить его со своей шеи. В их головах возникла мысль: несправедливо то, что делают эти люди; право, высшее право, требует, чтобы коммуна взяла эти отрасли производства. Мы, трудящиеся классы, должны бороться с этими паразитами. Напротив,

паразиты думали так: наше право — в том, чтобы владеть этими фабриками; мы, как класс, потеряли бы всю нашу прибыль, если бы у нас начали отбирать одно доходное производство за другим. Мы должны повести борьбу с трудящимися классами.

Итак, в борьбе возникли новые правовые воззрения. Развитие новых производительных сил принесло с собою новую классовую борьбу, а эта борьба распространила новые правовые воззрения.

И пролетариат, который видит, что крупная промышленность ведет его к умственной, нравственной и физической гибели, увидал в капиталистах своих врагов. Сначала он думал : нас, рабочих данной фабрики, грабят, мы погибаем, наш капиталист — наш враг; несправедливо, что он получает всю прибыль, а мы — ничего. Мы должны бороться с ним. А потом пролетариат определенного города, отдельных профессий начал думать то же самое. И затем — весь пролетариат целой страны и всего мира. Все думали: мы, как класс, должны бороться с классом капиталистов. Право заключается в том, чтобы в наши руки перешли все средства производства. Будем же бороться за наше право.

Но капиталисты, сначала в одиночку, а потом все вместе, организованные, а также в виде государства, думали как раз наоборот. Право заключается в том, чтобы за нами сохранилось то, что является нашей собственностью. Мы должны разнести в прах эти революционные мысли. Будем же сообща, как класс, бороться за наше право.

И чем больше развивалась техника, чем быстрее и непрерывнее увеличивались производительные силы и богатства в руках капиталистов, чем глубже, многосложнее и невыносимее становилась нищета все более нараставшего пролетариата, тем сильнее разрасталась потребность имущих сохранить в своем обладании увеличивающиеся богатства, и тем сильней делалась потребность неимущих овладеть средствами производства. И в той же мере вырастала борьба обоих классов, а вместе с тем и сила их идей о праве и бесправии.

Из этого примера мы с большой ясностью видим, что воззрения на право и бесправие развиваются в классовой борьбе и благодаря классовой борьбе и что известный класс мало–помалу может придти к тому, что будет считать бесправием то, что раньше ему представлялось справедливым, и по мере того, как возвышаются его классовые интересы, все с большею страстностью будет чувствовать бесправие или право.

Итак, материальная борьба за средства производства является в то же время духовной борьбой за право и против бесправия. Последняя борьба является духовным отражением первой.

Второе замечание.

Конечно, здесь нам нет, необходимости показывать, что в этой духовной и материальной борьбе в конце–концов побеждает тот класс, который благодаря развитию производственного процесса превращается в наиболее мощный класс, в обладателя величайшей духовной силы и истины, класс, призванный потребностями, вытекающими из его положения, к тому, чтобы разрешить противоречия между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями. Мы возвратимся к этому в конце нашей работы. Здесь необходимо остановиться на одном соображении, которое должно послужить возражением нашим противникам.

Бывают среди имущих классов такие члены, которые переходят к неимущим. Не доказывается ли тем самым, что не общественным бытием определяется мышление, а, быть может, нечто духовное, нечто таинственно этическое определяет наши общественные действия?

Перебежчик из капиталистического в пролетарский лагерь может совершать этот переход

по двоякого рода соображениям, которые, впрочем, могут играть роль и одновременно: он, быть может, увидал, что будущее принадлежит пролетариату. Но в таком случае никто не станет отрицать, что понимание этого ему дал производственный, процесс, экономические отношения, и что, следовательно, движущих пружин этого шага надо искать не в «свободном» духе, а в общественном бытии. Или же этот шаг мог вытекать из соображений чувства, из того, что, например, данный человек хочет быть скорее со слабыми, чем с угнетателями. Когда мы будем говорить о нравственности, мы покажем, что и в этом случае решающее действие оказывают чувства, коренящиеся в социально–экономической жизни людей, а не какая–либо таинственная сила, не что–либо сверхъестественное или абсолютно духовное.

D. Политика.

Но если социалистические воззрения на собственность и преступление дают ясный пример, как производительные силы влияют на мышление, как возникает и должна. Придти к решению духовная борьба классов, то в политике мы находим еще более ясные примеры.

И здесь в качестве примеров мы намерены взять то, что думают социалисты, потому что в их головах новые производительные силы действуют с наибольшей энергией.

Новые производительные силы оказывают очень большое действие и на дух крупного промышленника, крупного банкира, купца, судовладельца и т. д. В целях увеличения своего влияния, своего богатства, своей силы он помышляет о крупных предприятиях, огромных барышах, образовании картелей, внешних рынках и колониях, о создании национального флота и сильной армии. Но как бы сильно по степени ни отличалось его мышление от мышления капиталистов и господствующих классов прежних веков, характер его мышления — тот же.

Головы среднего сословия думают то же иначе, чем они мыслили раньше. Рост производительных сил оттеснил их в такую сторону, где им угрожает опасность упасть в ряды пролетариата. Как избежать этого, — посредством кредита, государственной помощи, товариществ, — об этом они думают совершенно иначе, чем думали их отцы. В этих головах теперь иная картина, чем была, например, в восемнадцатом веке. Тем не менее, это мышление движется в прежнем направлении: выгода, выгода, частная выгода!

Дух рабочёго–несоциалиста тоже наполнен другим содержанием, чем был наполнен дух его коллеги, например, в первой половине девятнадцатого столетия. Повышение заработной платы, сокращение рабочего времени, государственная помощь, улучшение жизни: все это жужжит в его голове; в этих христианских, несоциалистических организациях все это жужжит, как в пчелином улье, или шумит, как мельничное колесо. Жужжит и шумит, и постоянно раздается одно и то же слово: организация, лучшая жизнь. Тем не менее и эти люди все еще идут по старому пути: они ждут большей выгоды от капитала, от частной собственности, они ждут улучшений, оставаясь на почве частной собственности.

Напротив, в социалистах — там живет нечто иное, там живет нечто совершенно новое, в этом виде еще никогда не бывавшее в мире. Они, сами все еще находясь на почве частной собственности, хотят уничтожения частной собственности; они, сами живя в капиталистическом государстве, хотят ниспровержения капиталистического государства. Их мысли, порожденные и вскормленные в скорлупе капитализма, хотят сломать и отбросить эту скорлупу, их мысли сами хотят сделаться другими. Рабочий класс хочет уничтожить источник своего собственного существования, — капитал и частную собственность на средства производства. Это действие производительных сил в данном случае имеет совершенно иной характер, чем на другие классы, оно много сильнее, много глубже, много радикальнее; и потому социалистическое мышление является наилучшим примером влияния техники на дух.