Истории Черной Земли
Шрифт:
В отчаянии Хебо бросилась в комнату, где спали братья. Может, они защитят ее:
— Братья мои, братья мои, проснитесь! Меня птица хочет погубить!
Но братья ничего не слыхали. Они тоже спали, спали глубоким сном. А острые когти птицы уже царапали крышу, ворошили солому. Несчастная Хебо стала громко кричать:
— Соседи мои! Соседи мои! Придите, спасите
Но и соседи ее не услыхали. Так же как родители Хебо, так же как и ее братья, они спали, спали глубоким сном.
Шелестя перьями, птица сидела на крыше хижины и сбрасывала когтями последние соломинки. И вот она просунула в хижину огромную лапу с острыми когтями, схватила девушку и улетела с ней вместе.
Утром люди проснулись, и ужас охватил их. Крыша сорвана, Хебо исчезла. Что случилось?
И только одна мудрая старуха, которая сквозь сон слыхала страшную ночную песню, поняла, что произошло.
— Ее похитил колдун в наказание за гордость, — сказала она.
Рассвело уже, когда птица залетела в далекие края и опустилась на землю в незнакомом селении. И тотчас она превратилась в человека, а перепуганная Хебо узнала в нем путника, которого она прогнала с таким презрением.
— Узнаешь меня? — захохотал он зловеще.
— Айюе! Только не убивай меня! Прости!
— Теперь ты дрожишь, дрожишь передо мной, от которого воняет, как от дикого кота. Не бойся, я не убью тебя. Дикие коты убивают только курочек, женщин они не убивают…
— Прости меня, господин. Прости!
— Гм, посмотрите-ка на нее, какая смирная стала! Так вот, знай: отныне ты будешь спать со мной, только со мной! — И он ткнул себя пальцем в грудь. — Со мной, от которого воняет, как от дикого кота! Слышишь? И это в наказание за твою гордость!
Прошли годы, и человек-птица, ставший уже отцом троих детей, отправился вместе с женой и потомством в гости к семье Хебо. Родственники простили ему былую жестокость в приняла его, как и положено принимать гостей, очень радушно.
А Хебо в наказание за свое высокомерие была теперь осуждена на вечную покорность.
Что больнее?
Было это очень давно, на просторных землях Кисамы, во владениях великого вождя Кимоны диа Зонги. Однажды вечером, когда пожилые люди сидели под сенью дерева, служившего днем убежищем от солнца, а в сумерки — местом дружеских бесед, когда молодежь веселилась при свете костров, всеобщее внимание привлек Мукиланго. Известный своей дерзостью и отвагой, он громко спорил с кем-то. Скоро вокруг него собралась толпа. Танцы прекратились. Барабаны смолкли.
— Ну, а вы как думаете, — спросил он подошедших, — что больнее — рана или горе?
— Рана больнее! — закричали одни.
— Горе больнее! — закричали другие.
И юноши, и девушки — все стали спорить:
— Если тебя ударить ножом, разве ты не заплачешь, не закричишь?
— От раны болит только
Тогда Мукиланго, очень довольный тем, что вызвал горячий спор, решительно сказал:
— А я вам говорю, что горе всегда причиняет большее страдание, чем рана! Боль от раны, даже очень глубокой, можно вытерпеть, не заплакав и не закричав. Но если постигнет тебя горе, не сможешь удержаться — заплачешь! И не спорьте больше, я прав. Даже если наш великий вождь скажет мне, что я не прав, я докажу ему, что говорю истину. У кого будет горе, тот вспомнит меня!
Кто согласился молча, кто поспорил еще немного, но загремели барабаны, и молодежь снова стала танцевать.
На следующий день один из старейшин, который слышал этот спор и слышал, что говорил Мукиланго, рассказал обо всем вождю Кимоне диа Зонге.
Вождь внимательно выслушал его, сначала задумался, а потом расхохотался. Прекрасная мысль пришла ему в голову:
— Вот возьму-ка я и докажу этому Мукиланго, что раны куда больнее, чем горе!
— Да, великий вождь, ты, как всегда, прав! — почтительно согласился старейшина. — Этого парня надо проучить. Он уж очень дерзок и непослушен!
И вот, чтобы придать наибольшую торжественность суду над Мукиланго, великий вождь позвал еще двух вождей, Кикулимоне и Бомбе, которым принадлежали соседние земли.
— Как вы думаете, могучие мои соседи, прав я, что хочу проучить этого парня? Разве допустимо, чтобы какой-то дерзкий малый думал иначе, чем я. Это вольнодумство к добру не приведет.
И вожди склонили головы в знак согласия. Действительно, парень ведет себя дерзко. Надо его проучить, да так, чтоб надолго запомнил.
За Мукиланго был отправлен гонец.
— Великий вождь велит тебе немедленно явиться к нему, — грозно сказал посланец вождя, а чтобы юноша не сомневался в том, что он действительно прислан самим вождем, он показал особый знак у себя на груди, подтверждающий истинность его слов.
Мукиланго в это время работал на своем кусочке поля. Он сразу отбросил в сторону мотыгу, вытер руки, поправил набедренную повязку и последовал за гонцом. Он шел по дороге и недоумевал, зачем его зовет великий вождь. Он спросил у гонца, но тот ничего не знал.
Под огромным деревом, растущим в центре селения, три вождя — сам великий вождь Кимона диа Зонга и Кикулимоне и Бомбе — сидели на черных деревянных тронах. Головы их были украшены перьями священных птиц, бедра прикрыты леопардовыми шкурами. А вокруг, держа в руках посохи, сидели прямо на земле старейшины и советники.
— Так ты утверждаешь, что боль от горя сильнее, чем от раны? — грозно вопросил Кимона диа Зонга перепуганного Мукиланго.
Не зная, что и думать, не понимая, почему его привели на это великое собрание, юноша молча стоял перед вождем. Люди, прибежавшие на призыв рогов, смотрели на Мукиланго, теряясь в догадках. Так и не дождавшись ответа, один из советников повторил вопрос: