Истории давно почившего мира
Шрифт:
Немного помешкав, Искуситель произнёс: "Так-с, ты постой здесь, скоро буду!". И, прыгнув со скалы, он исчез в никуда, и, буквально через мгновение, также неожиданно появился, с двумя прелестными девушками.
– Ну, я думаю, мы всё-таки не монашки, чтобы воздерживаться! Правильно говорю, девочки?
– промолвил Искуситель.
Послышались смешки девушек.
"И чего это он так на меня смотрит?" - шепнул Искуситель девушкам, увидев строгий взгляд Оракула...
– Ну, только не надо на меня так смотреть! Не боюсь, не боюсь... Ради Бога, перестань уже, - начинал сердиться Искуситель.
– Ломаешься, как невинная девица после случайного
Почесав затылок, Искуситель произнёс, - "Первый раз будет, не приятно, а может даже и больно..." - Увидев, как Оракул округлил глаза и покосился на него, он начал поправлять свои слова.
– "О чём это я? Это к делу не относится..."
– Нет, всё-таки ты извращенец...
– вырвалось из уст Оракула.
– Ну вот! Снова ты меня с панталыги сбил. Я собирался сказать, что-то важное, а из-за твоего взгляда забыл... Вот ведь.
– Ещё немного подумав, он произнёс первое, что пришло в голову.
– Эх, старость не в радость!
– Ты же ещё юнец, какая старость, о чём ты говоришь?
– Угу, вот именно... За свои...
– он начал считать на пальцах.
– Пятьдесят три с половиной года...
– сказал Искуситель, демонстративно загнув мизинец на половину, согнув его в среднем суставе, но тут его перебил Оракул.
– Ну, что ты несёшь, тебе же только восемнадцать дней Цветения Деревьев!
Искуситель, картинно задумавшись, начал снова считать на пальцах...
– Вот ведь, и точно, ошибочка вышла. Слушай, и что бы я без тебя делал?
– Он пристально посмотрел на Оракула, опустил взгляд и произнёс.
– В первый раз будет неприятно, а может даже и больно... Не подумай, я про телепортацию...
И в это же мгновение они исчезли, а буквально через секунду появились совсем в другом месте... Залив Южных Самураев! Добро пожаловать!
Оракул начал оглядываться и уже за спиной, вдалеке, услышал голос.
– Лепота... А ведь давненько я здесь не был!
– говорил Искуситель.
– Ты пока осмотрись, а я отойду - развлекусь. Пошли, девчонки!
С этими словами он удалился. Оракул поднял глаза вверх и тяжело выдохнул. Их манеры и характеры были очень разными, но поучать друг друга они не собирались.
До Дня Цветущих Деревьев им предстояло мало развлечений...
*******
Ночь... Бархатное небо, звёзды-алмазы, платье красавицы-тьмы. Ночь - укрытие, ночь - благословенна.
Хэйлли бежала, не останавливаясь, до самого полудня. Ей выносливость поражала, но она не чувствовала усталости и жажды, чтобы останавливаться. Создавалось ощущение, что от такой скорости она вот-вот взлетит, шагая по воздуху... Ей бы крылья, и она бы взмыла вверх, к небу, к облакам, к таким же непокорным птицам.
Музыка играла у неё в сознании, музыка сфер ли либо навеянная чёрными мыслями, она была завораживающе красивой.
Его тебе прислало небо, чтобы дать ответ,
Его прислало небо, чтобы вылечить рак.
Одно мгновение - он борется с хищниками,
Одно мгновение- мир в его руках....
Наполни свои дни пустотой
Проведи годы в одиночестве
Разбазаривая любовь в отчаянных ласках
Собирая в кучу ночные тени....
Я вас узнал, о, мой оракул!
Не по узорной
Сих неподписанных каракуль,
Но по веселой остроте,
Но по приветствиям лукавым,
Но по насмешливости злой
И по упрекам... столь неправым,
И этой прелести живой.
В день, когда люди начнут заботиться о чувствах других,
Когда воцарится любовь и не останется места для лжи,
Когда люди научатся щедрости и забудут о гордости,
В этот день они обретут бессмертие...
Слишком долго они хранили свои секреты,
Слишком долго они молчали о том, что следовало рассказать.
В темноте они, спотыкаясь, искали выход,
Чтобы отыскать причину, отыскать время, место и час...
Наконец Хэйлли решила отдохнуть и, запрыгнув на дерево, нарвала фруктов и стала аккуратно трапезничать. Она ела грациозно и даже нехотя - чувство голода почти её не посещало, но подкрепиться нужно, чтобы продолжать мчатся по лесу. Наконец доев плоды, собранные ею, она услышала где-то вдали шаги. Шаги далеко не одного человека... Их было трое, а может и четверо. Эльфийка решительно достала лук - в случае чего она будет защищаться, а если её не заметят, то еще лучше. Хэйлли взобралась еще повыше, так чтобы ветки практически скрыли ее от глаз, и была готова стрелять снотворным, так как убивать она никогда не хотела. Да и кто хочет?..
До Дня Цветущих деревьев оставалось прилично времени...
******
"Жестокость... Одно из жутчайших и гнуснейших человеческих качеств, которое не искупит, которое пятнает человека"
Райден устроил костёр, поел и уселся у дружелюбного огня. Бездумно вычерчивая в пыли письмена его племени, он размышлял...
Райден жил в монастыре с двух лет, когда его мать, тихая и скромная орчанка, умерла от неизвестной болезни. Наставники Храма, бывшие сильными магами, замечали у него огромный потенциал, и пытались сделать из него лучшего воина, лучшее оружие в борьбе с их клановыми врагами - эльфами. И прививали маленькому Райдену ненависть по отношению к заклятым врагам. Райден же, привлечённый рассказами о своём возможном могуществе, тренировался изо дня в день, из года в год, постигая науку молнии, пока однажды его не отправили в налёт вместе с опытными воинами. Тогда они атаковали беззащитную деревушку людей, которых приютили эльфы. Райден тогда не знал ничего о политике, но в ужасе смотрел на огонь, лижущий крыши домиков, кричащих людей, детей... Деревенских вырезали подчистую, оставив лишь одного подростка, чтобы тот рассказал всё эльфам. Райден помнил огромные от боли и страха глаза подростка, тот был одного с ним возраста, чем-то похожий на него... Только вот он не потерял всё в горячем дыму и бойне. Тогда, вернувшись домой в монастырь, он плакал, спрятав голову под подушку. Один из его учителей, добрый старик, многое повидавший за свою долгую, очень долгую жизнь, сказал ему:
– Ты не должен противится воле наших правителей, иначе ты пропадёшь, иначе - будешь отступником, - а в глубине старческих глаз была жалость к талантливому ребёнку, брошенному на передовую войны.
Тогда уже повзрослевший морально Райден понял, почему главным богом во многих монастырях был Серан - бог войны, железа и воинов, и почти нигде не было видно алтарей, посвящённых богу милосердия и урожая Слогиру. Горькая улыбка жила у него в уголках губ, он скрипел зубами, когда ему отдавали очередной приказ Лорды - напади, изгони, избей, убей... Он терпел, пытаясь не быть погребенным под грузом вины.