Истории длиной в день
Шрифт:
он не сможет заплатить им за это. У него нет средств.
– Ты мне хоть слово дашь сказать?
– Да.
– Хорошо. Я ему помогу. Но мне нужны те ребята, которые играли роль моих телохранителей
в том нашем деле.
– Не получится. Они работают на одном объекте. Хотел снова сыграть Посредника?
– Нет. Не с этими людьми. Они меня
как я их кинул.
Я задумался.
Откровенно говоря, те ребята, про которых я упоминал, были уже проверены, и они знали как
я умею импровизировать, именно поэтому я их и попросил, но на худой конец…
– Слушай, а кто-нибудь из твоей группы сейчас свободен? Кроме тебя, конечно.
– Нет.
– Паршиво. Тогда мне нужен хотя бы один человек, исполнительный и не умеющий
удивляться.
– Есть такой. Зачем?
– В сопровождение. Может быть поддержка.
– Устрою.
– Ладно, пора заняться работой. Сам напортачил в свое время, самому и исправлять.
Я вернулся в кабинет.
– Я берусь за эту работу, но мне надо будет с вами очень серьезно переговорить.
– О чем?
– О разных вещах. За некоторые вы можете захотеть меня убить.
– Вот как? Не представляю себе такого.
Я горько усмехнулся и сел напротив него.
– Вы очень сильный человек, знаете ли. Отделаться всего лишь нервным срывом и одной
фобией… Хотя это даже не фобия, а просто страх. Паническая атака. С этим мы разберемся. Куда
важнее то, что вы хотите вытащить своего сына. Это придает вам сил и решимости, и откровенно
говоря, вы бы и сами без чужой помощи справились бы, просто у вас это заняло бы чуть больше
времени.
Он смотрел на меня, а я в попытке занять руки, что было верным признаком стресса,
принялся крутить чашку.
– Что именно вы хотели сказать мне? – поинтересовался он.
Я глубоко вздохнул, и понял, что если я сейчас этого не сделаю, то не смогу сделать никогда.
– Это я в ответе за то, что тогда произошло. Это я саботировал их операции, и не вас должны
были тащить под дулом пистолета, а меня.
Он молча смотрел на
– Почему я должен вам верить?
– Я хотел вырваться из этого круга. Наверняка, работая на них, вы слышали о некоем
мифическом Посреднике. Так вот, этим Посредником был я. Поверьте, я не горжусь тем, что тогда
творил.
Он медленно поднялся с кресла, и я понял, что сейчас последует удар. Удар, который я не
просто не буду блокировать, а который обязан ощутить в полном объеме.
Однако, это был не удар, а пощечина.
– Сопляк. Ты не понимаешь, через что нам пришлось пройти тогда. Мне и моей семье.
– Понимаю. Я очень многое понимаю, с тех пор. Например, я понимаю то, что вы только
что отвесили мне пощечину, а могли убить, и были бы вправе сделать это. Я бы даже не стал
защищаться. А пощечина – она унизительна, и вам надо было унизить меня.
Я потер щеку.
– Я вижу и то, что вы уже поняли, насколько непросто мне было признать свою вину
в случившемся с вашей семьей. Я знаю, что вы меня не простите, и не прошу прощения.
Единственное, что я могу сделать, это помочь вам вытащить вашего сына, и я это сделаю.
– Почему? Почему вы рассказали мне об этом сейчас?
– Потому, что я не мог не рассказать вам. Я в ответе за произошедшее, и вы вправе об этом
знать. Потому, что это поможет вам.
Я чувствовал его ненависть ко мне, которая придавала ему сил и решимости.
– Поможет? Как это может помочь?
– Уже помогает. Сейчас вы почти готовы убить меня. А это значит, что вам хватит сил на
задуманное. Я не дам меня убить до тех пор, пока мы не вытащим вашего сына, а потом… Потом
вы сами решите, что со мной сделать. Ненавидьте меня, это заглушит ваш страх перед ними.
Едем.
Мы вышли из кабинета, где нас ждал Сережа вместе с обещанным человеком. Не произнося
ни слова, мы прошли до машины и поехали.
Всю дорогу я чувствовал его ненависть ко мне, его желание убить меня. Он распалял себя
сверх всякой меры, а я лишь бесстрастно сидел рядом и ждал. Если он захочет убить меня, его
ничто не остановит, и предпринимать в этом отношении что-либо было бессмысленно.