Истории Джека. Дилогия
Шрифт:
– Ох, как вспомню, - грустно сказала она, - нашего Пярве. Уж на что к старости язвой сделался, а ножи кроме него никто так не точил. Сейчас-то садовнику ношу, да пользы никакой, все одно тупые.
– А он ножи точил?
– спросила Энца.
– Давайте я вам все заострю, у меня тоже хорошо получается.
– И ножи точил, - кивнула кухарка.
– И за домом следил, и продукты у нас всегда были свежие, да по разумной цене. А этот индюк экономит вечно, и покупает черти что. Я уж хозяину жаловалась, да что там сделаешь, если хозяйка... ну, не сделаешь ничего. Хотя вот как вся эта
– Старший Сварна тоже о Пярве рассказывал, - осторожно заметила Энца.
– Они дружили, да?
Она пристроилась на табуретке возле разделочного стола и коротким воздушным лезвием оглаживала по очереди все ножи из внушительного набора Прасковьи Ивановны. Пару особенно больших она задумчиво повертела в руках, взвешивая и запоминая ощущения.
– Ну, сама-то я работаю здесь лет пятнадцать, - сказала кухарка, очищая овощи.
– Но много слышала об этом - они еще ребятами подружились, когда господин Алекс в школу ходил. Их отцы дружили, и даже звали, мне кажется, их одинаково. А Пярве, когда он диплом защитил в Институтах ваших, сюда прислали на работу. Он чуть старше был и ему вроде как поручали за Алексом присматривать. Так они всю жизнь и дружили.
– Отцов одинаково звали, - задумчиво повторила Энца.
– Он, наверно, очень расстроился, когда Пярве умер?
– Конечно. Я ж говорила, даже из комнаты не выходил. А уж как узнал, что старого Пярве сожгли, как там у вас принято, да по ветру развеяли, так прям с лица переменился. Я случайно застала, он к нам сюда спускался тогда... и как мне жалко его было, словами не передать...
– Прасковья Ивановна, а Пярве часто в подвал ходил?
– спросила Энца.
– Да разве ж узнаешь, - ответила та.
– Через кладовку, бывало, два-три раза в месяц, проверял, как там все. Вот Мунце ходит реже, в этом месяце и вовсе не спускался. Хозяин самолично ходил - проверял сваи вместо индюка. Да и перед тем как Пярве стало хуже, хозяин вместо него осматривал.
– А через бойлерную не ходят?
– Там после ремонта свалили материалы, проход почти загорожен, ну и пыли много. Никто там не ходит.
– Боги, болтает и болтает, - недовольно ворчала Кло, когда они поднимались по лестнице из кухни.
– А как она всем гремит! Нельзя спокойно положить что-то, обязательно шмякнет так, что звон в ушах!
– Зато покормила, - сказала Энца.
– И на самом деле много интересного рассказала.
Она вздохнула и нерешительно произнесла:
– А можно спросить, какие у вас на сегодня планы? Пока Джек спит, я бы с вами походила, если вы будете еще что-то по дому делать.
– Мы будем окна сканировать, - ответила Камелия.
– Вчера начали немного, а потом Мунце нам запретил, потому что гости уже начали съезжаться.
– Может, тогда с наших окон начнем?
– предложила Энца.
– Ну, если вы не против, что я с вами буду.
Камелия пожала плечами, и Энца посчитала это согласием.
Джек проснулся в третьем часу. Долго приходил в себя, соображая, где находится. Плотно задернутые шторы, явно чужая комната.
Постель...
Повалялся еще полчаса, почитал на телефоне почту, лениво отбил несколько дежурных сообщений Эли, которая успела уже переволноваться, как у него дела, потом оделся и отправился в набег на кухню.
– О, явился не запылился, - засмеялась Прасковья Ивановна.
– Садись, я как раз чай пью, и пирог еще с мясом остался, девицы утром не все съели.
– Давно они были?
– спросил Джек, отрезая себе кусок побольше. Нож скользнул сквозь пирог с необычайной легкостью - совсем как у него дома.
– Что, Энца ножи поточила?
– Ну да, малявочка малявочкой, а так ловко управилась... приходили они до полудня, и с тех пор Мунце жаловался, что они опять по дому шуршат, что-то выискивают. Боится, что гостей напугают, которые на несколько дней приехали. А я ему говорю - тебе чего важнее, дурень, чтоб у нас тихо было, или как? Хотя вот полтергейста этого сегодня целый день не было.
– Да и не будет, наверно. Мы кое-что сделали, - сказал Джек.
– Вчера Энца собаку видела. Призрака. Раньше такое было?
– Собаку?.. неужели Жергана?
– расстроилась кухарка.
– Стало быть, помер-таки Жерган, раз является... А жалко-то... пес такой добрый был, даром что сторожевой, умница, ласковый...
– А чей он был?
– спросил Джек.
– Кого-то он ведь хозяином считал?
– Так господина Алекса. Везде за ним бегал. Ну, и Пярве любил, конечно. Вообще он дружелюбный дурень был, только хозяйку не очень жаловал, да последнее время на Мунце огрызался.
– Родственники у Пярве остались? После его смерти вещи из дома выносили?
– Да нет, наверно, - задумалась Прасковья Ивановна.
– Никого уж не было у него. Не женился ведь он, семью не нажил. Вещи, если не выкинули, то Мунце должен знать или господин Алекс. А что, думаешь, там чего опасно-магическое могло быть?
Кухарка с любопытством уставилась на Джека, а тот пожал плечами.
– А может и осталось, - беззаботно ответил он.
– Не зря ж по ночам в окна заглядывает.
– Он, зараза старая, - с некоторым удовольствием сказала кухарка, - только к женщинам смотрит. Ишь, подлец, помер, а все туда же. Любытной он был, хоть и с возрастом сдал сильно. Но все новости узнавали от него в первую очередь, - кухарка понизила голос, - подслушивал он, думаю, да везде присматривал. Но о мертвых дурно не следует говорить... чтобы там не делал при жизни, а не хватает нам его сильно. Хозяйка, которая его нашла, плакала весь вечер, вот как.
Джек покачал головой: хозяин ни об одном из этих фактов не упомянул. Потом поблагодарил за пирог и отправился разыскивать Энцу.
Девушки пили чай с пирожными в одной из гостиных, кислый Мунце нависал над ними, разливая по чашкам свежезаваренный напиток и отвечал на вопросы.
Точнее, пытался уйти от ответов.
Джек присоединился к чаепитию, поднажал немного на дворецкого, но ничего особенно интересного не услышал.
Когда пирожные закончились, Мунце, который на глазах становился все суше и мрачнее, повел их на чердак.