Истории «Кэтти Джей»

Вудинг Крис

— Бесс, нет! — испуганно заорал Крейк.

В лапище голема болтался раб-муртианин с перекошенным от страха лицом.

— Светлые! — произнес Крейк, притрагиваясь к своим волосам и аккуратно подстриженной бородке. — Остальных не обижай.

Бесс издала басовитый звук, раскатившийся у нее в груди гулким эхом. Она, похоже, выражала недовольство, словно ребенок, которого подловили на очередной каверзе. Фрея передернуло. Иногда голем наводил на него чудовищный ужас. Как, впрочем, и Джез.

Бесс

выпустила муртианина. Он шлепнулся наземь, вскочил, попятился, держа одной рукой другую — явно, вывихнутую, — и кинулся прочь.

— А мы — хорошие парни, — саркастически бросил демонист.

— Но мы же все-таки освободили его. Согласен?

По дороге им больше не встретилось ни одной живой души. Постройка оказалась приземистой и унылой — не дом, а коробка. С крыши светили прожектора, поблизости тарахтел генератор. Они случайно подошли прямо к входу — наглухо запертой двери.

— Они очень хотели упрятать людей в одиночки, — вымолвила Ашуа. — Иначе зачем было засовывать их сюда?

— Бесс, открой дверь, будь добра, — сказал Дариан.

Бесс радостно забулькала и насквозь пробила металл кулаком, а потом сорвала створку с петель.

— Она весьма непосредственна, верно? — обратилась Ашуа к Крейку.

— Просто она любит ломать, — извиняющимся тоном ответил тот. — К сожалению, капитан ее постоянно поощряет.

— Ты бы посмотрела на нее, когда она по-настоящему разозлится! — восторженно сообщил Фрей.

Внутри загремели выстрелы. Пули высекли искры из брони Бесс. Дариан своевременно пригнулся.

Бесс стряхнула дверь с руки и с ревом вломилась в проем. Изнутри донеслись треск, грохот и вопли даков.

Ашуа прислушалась к невидимому побоищу.

— Получается, что на борту «Кэтти Джей» я занимаю среди женщин лишь третье место по смертоносности, — задумчиво произнесла она.

— Подумать только, какое унижение! — съязвил Крейк.

— Я чувствую себя практически безобидной, — пожаловалась она.

— Как же! — возродил Фрей. — Ты так колотила меня ногами по роже, что у меня до сих пор коренные зубы шатаются.

— О да… — мечтательно улыбнулась Ашуа. — В день нашего знакомства.

— А Бесс-то управилась, — заявил Крейк, заметив, что крики прекратились. Он сунулся в дверной проем, но тут же вернулся и сказал упавшим голосом: — Готово.

Фрей вошел в здание. Все, кроме свисавших с потолка ламп, было сломано и разбито. В тени замерла громада Бесс. Во мраке за лицевой решеткой светились ее глаза. В кулаке голем зажал чей-то окровавленный хребет, на котором уцелела голова даккадийца.

Дариан последовал дальше. Под ногами у него что-то негромко чавкало. Он не хотел думать, что конкретно. Туман лениво вползал внутрь постройки, отравляя

чистый до сих пор воздух. В помещении почти не осталось мебели, но даже по обломкам можно было угадать, что Дариан попал в вестибюль, где занимались канцелярской работой. Справа он заметил деревянную дверь, а слева — металлическую. За ней-то и надо искать заключенных, решил он.

Бесс с удовольствием выломала ее.

Капитан нырнул в коридор. Бесс топала за ним, то и дело озираясь по сторонам — поворачиваясь бронированным телом. Замыкали шествие Крейк и Ашуа.

Справа тянулись массивные двери камер, снабженные запертыми снаружи откидными створками — окошками для наблюдения за заключенными.

— Угрик! — крикнул Фрей. — Я ищу Угрика! Кто-нибудь видел его?

Тишина. Он заглянул в первую камеру. Она оказалась почти пустой: из обстановки — койка и ведро, служившее ночным горшком. Самарланец, одетый в посконные рубаху и штаны, расхаживал по ней взад и вперед. Увидев Фрея, он затараторил что-то на своем языке. Самми тыкал рукой в сторону замка и просил открыть его. Дариан не стал задерживаться. Затем с окошком поравнялась Бесс. Самми охнул и метнулся в глубь клетушки.

Фрей проверял другие камеры. В тюрьме находились самми и даки. Ни один из них не казался опасным. «В чем же они провинились, чтобы заслужить подобное заточение?» — недоумевал капитан.

Все они реагировали одинаково — слышали стрельбу и взрывы снаружи и верили, что к ним пришло спасение. Они воспринимали Фрея как спасителя, пока не видели сопровождавшего его голема, залитого кровью. После этого бедолаги не желали покидать свои относительно безопасные «жилища».

В последней камере обнаружился йорт.

Он сидел на койке и чем-то чистил ногти. Приземистый, коренастый и широкоплечий мужчина, облаченный в тюремную робу. Свалявшиеся грязные темно-рыжие волосы заплетены в три толстые косы, как и борода. Прическу йорта обильно украшали кости и бусины.

Фрей отодвинул засов и открыл окошко. Заключенный уставился на капитана. Ему было около сорока пяти лет. Дубленую непогодами кожу прорезали глубокие морщины. На щеках синели татуированные полосы, а в носу, как у быка, блестело кольцо.

— Угрик?

Йорт встал и ухмыльнулся, продемонстрировав зубы, разделенные широкими щелями. У него были странные глаза: один зеленый, а второй — голубой. Интересно, что его так порадовало? — удивился Фрей.

— Вы Угрик? — повторил он.

— Я, — ответил тот.

— Помните реликвию, которая была у вас, когда самми вас поймали?

— Допустим.

— Мне необходимо знать, где вы ее взяли?

Угрик фыркнул.

— Я скажу. А может, и нет.

«Вот болван!» — подумал Фрей. Он потер пальцем переносицу и продолжил допрос: