Истории мееханского пограничья. Том I. Север
Шрифт:
– А Вы, мастер. Какой магией пользуетесь?
– Хотите узнать, могу ли я вам пригодиться? – Барен–кла–Вердонелль улыбнулся кончиками губ. – Нет, не думаю. Я не один из признанных архимагов. Простые заклинания Тропы Воздуха, направленные Порывом и Гнездом. Предсказываю погоду, предупреждаю о приближающихся бурях. Если у меня есть хороший день, могу разогнать грозовые тучи или хотя бы отсрочить непогоду. В городе таким на хлеб не заработаешь, но в селах я признанный и уважаемый член общества.
– Есть другие маги? – Офицер махнул рукой в сторону толпы.
– Нет. Кроме Ванеля тут был еще старый Галех, но он умер в прошлом
Капитан кивнул головой:
– Сможете почувствовать их магов? Определить расстояние?
– Это не нужно. Я владею Тропой Воздуха, а воздух переносит звук. Я слышу их. – Он закрыл глаза. – Ближайший отряд, a’keer, в двадцати милях отсюда, около ста лошадей. Они идут осторожно, по дамбе меж двух прудов, некоторые остановились и поят лошадей. Скоро двинутся дальше. Но, скорее всего, до утра не появятся, разве что рискнут ехать ночью. Но не сделают этого из–за солдат.
– Солдаты? Уверен, мастер?
– Мерный, ритмичный шаг нескольких сотен человек, слышу барабан, лязг железа. Три, может быть четыре роты. Фургоны. Не знаю сколько. В десяти милях к востоку от нас, идут дорогой от Гаренса, вдоль гор. Приближаются. Это все.
Вархенн откашлялся:
– В Гаренсе казармы Семнадцатого Полка, господин капитан.
– Но Семнадцатый был разбит.
– Я знаю. Вместе с Двадцать Третьим. Но… Гаренс дальше всех на север. Может они просто не принимали участия в сражении.
– Посмотрим. – Улыбка капитана выглядела как трещина на леднике. – С удовольствием встречусь с офицером, который уводит своих людей от врага.
Бег закончился. Кеннет поправил щит, подтянул пояс с мечом. Они прошли полпути, еще два перехода в режиме бег– ходьба, и можно будет устроить длительный отдых. Поесть и напиться. А вот шпион выглядел так, будто собирался упасть в обморок. Из–за него пробежек будет меньше.
– Полчаса марша – приказал он. – Черный действительно был такой сволочью?
Велергорф усмехнулся:
– Еще хуже, только мои воспоминания меня обманывают. Помню, как он заставил Третью Роту всю ночь бегать вокруг казармы, потому что трое солдат припозднились из увольнения. Ничего серьезного, они и так были на зимних квартирах, парни пошли на свадьбу и немного перебрали. Но… каждый из нас дал бы себя порезать на куски за него.
– Мне интересно почему?
– Он никогда не отдал приказа, которого нельзя было выполнить, и никогда не посылал людей на смерть ради собственной славы. Это мы знали наверняка. Не хотел, чтобы перед ним льстили из–за того, что он офицер и дворянин. И всегда выполнял приказы…
– Да ну. Это невозможно.
Вархенн сдвинулся в сторону, чтобы иметь свободную руку
Целый день они расчищали дорогу. В конце концов, им удалось добиться некоего разумного темпа. Солдаты расчистили путь от всех повозок, и голова колонны беженцев достигла вершины Лысицы. Внизу весь транспорт убрали в сторону, животных распрягали и собирали в большое стадо. Скоро их начнут забивать, капитан не собирался оставлять захватчикам ни одной лошади, коровы, овцы или козы. Что беженцы не смогут унести с собой на вершину, будет сожжено. Долина превратится в кладбище, и кочевники получат только пепел и трупы тысяч животных. Ничто их здесь не оденет, не вооружит и не прокормит. Таковы были приказы, и Черный Капитан выполнит их в точности.
Если не умрет через мгновение.
– У меня тоже есть свои приказы, капитан. – Пехотный офицер поправил плащ, мягко касаясь зелено–черного канта. – И мне не стоит говорить, что я привык их выполнять…
Вархенн отвел взгляд от рисунка на голубом плаще пехотинца. Подполковник, показывали цвета. У десятников был коричневый, красный у лейтенантов, капитаны носили желтый, зеленый у полковников, голубой у генералов. Добавление черного означало на ползвания ниже, белого – на половину выше. Из всего этого важным было то, что зелено–черный узор имел больше власти, чем грязно–желтый с добавлением белого на плаще капитана.
Полковник оглянулся через плечо и сделал несколько жестов. Становилось жарко.
Солдаты прибыли пополудни, две роты тяжелой пехоты, рота арбалетчиков и рота артиллеристов, тянувшая за собой дюжину скорпионов и четыре онагра. Вархенн с капитаном наблюдали, как они подходят, восемьсот запыленных, еле передвигающих ноги людей, за ними двадцать фургонов с орудиями и боеприпасами. Тяжелая Пехота, гордость Империи, теперь выглядела кучкой духов – серые щиты, серые панцири, серые лица с глазами, в которых были усталость и ощущение поражения. Впервые за многие годы солдаты столкнулись с противником, которого не смогли победить. Кочевники не выходили на битву лицом к лицу, не бросались в безумные атаки, которые можно было отбить стеной из павез и градом дротиков. Даже в горы дошли рассказы о столкновениях, в которых наездники носились по полю на быстрых конях, засыпая ряды мееханской пехоты таким количеством стрел, что у солдат немели руки от веса потяжелевших щитов. За пятьдесят шагов, на полном скаку се–кохландский всадник мог попасть в лицо, на секунду появившееся из–за щита. Это ломало боевой дух больше, чем сотни проигранных боев. Когда ты можешь только стоять на месте и прикрываться щитом, чувствуя как растет его вес, даже лучшие из лучших падали духом.
Отряды копейщиков, эффективные в других войнах, кочевники попросту расстреливали издалека. Потому их пришлось сократить до одной роты на полк. Взамен увеличили количество лучников и арбалетчиков в каждом полку, но все эти изменения были введены слишком поздно. Хорошего стрелка учат годами, а столько времени у Империи не было. Некоторые уже считали, что Меехану остались считанные месяцы, и, если не в этом, то в следующем году он будет вынужден отдать половину территории, все земли к северу от Кремневых гор, подписать с се–кохландским Отцом Войны унизительный мирный договор. Многие уже предрекали конец Мееханской Империи, и глядя на колонну духов, приближающуюся с востока, Вархенн был готов с ними согласиться.