Шрифт:
ВСТУПЛЕНИЕ
и необходимые пояснения
Итак, всем салют! Меня, как можно догадаться, зовут доктор Ватсон. И это мои мемуары сейчас перед Вами. Я их начал писать не как собственные воспоминания, а в виде бессистемных записок о своей жизни в Лондоне, на Бейкер-стрит. И, честно говоря, даже не собирался издавать, даже мыслей таких не было.
Это потом, когда Холмс случайно их прочел, то пришел в восторг и стал уговаривать меня их опубликовать. Я не
Лестрейд читал полгода, потом принес рукопись и заявил, что все в ней написанное наглая ложь. И что надо все переделать. И сделать главным героем его, Лестрейда. Потому что он этого достоин.
Холмс, естественно, возмутился и обругал Лестрейда сюрстреммингом. Тот обиделся и назвал Холмса столетним яйцом. Они сцепились и минут двадцать мутузили друг друга. Однако, даже после боя ни один из них не уступил и каждый остался при своем мнении.
Тогда было решено отдать рукопись на рецензию миссис Хадсон. Но она была на даче и пришлось ждать ее две недели. На следующий день после ее возвращения, когда мы уже обмыли это событие, я передал ей свои записки. Миссис Хадсон сказала, что прочтет их до субботы, потом попросила неделю сроку, а когда прошло полтора месяца, она вернула мне рукопись, заявив, что не умеет читать.
И вот, в четверг, все герои этих записок собрались за круглым столом, чтобы я сам прочел свое произведение, дабы затем всесторонне обсудить этот шедевр, исправить изъяны и решить: публиковать или нет. А почему в четверг? Потому что в этот день миссис Хадсон получила пенсию, Лестрейд свою ментовскую зарплату, Холмс продал подзорную трубу своего брата Майкрофта, а я просто тупо упал им на хвост.
Обсуждение рукописи затянулось до утра воскресенья. Было выпито одиннадцать литров элитной водки, съедены все соленья миссис Хадсон, полмешка Холмсовых рожков и шесть килограмм сала, за которым Лестрейд четыре раза бегал к себе домой.
В конце концов, высокая комиссия решила, что ничего не надо менять, все и так написано достаточно хорошо и самое главное, абсолютно правдиво. И мемуары обязательно надо издать отдельной книгой для того чтобы прославиться, огрести кучу денег и… забухать.
А пока высокая комиссия срочно решила опохмелиться. Но не тут-то было, поскольку деньги у всех закончились. Комиссия приуныла и стала медленно помирать. И дело кончилось бы печально, если бы не появился Гопкинс (инспектор из Скотланд-Ярда), который разыскивал загулявшего Лестрейда.
Гопкинс посадил Лестрейда на измену сказав, что начальство того натянет (он так и сказал), влепит выговор, лишит зарплаты, понизит в звании и направит патрулировать улицы. Лестрейд кое-как, трясясь, побрился, выпил рассолу и побрел на работу огребать люлей. А я рассказал Гопкинсу о своей будущей книге и попросил на опохмел. Тот с интересом посмотрел на рукопись и пообещал пять фунтов, если в книге будет упоминание о нем. А пока он дал в задаток полгинеи и откланялся, сославшись на занятость.
Высокая
Надо Вам сказать, что Холмс вовсе не напоминает того знаменитого сыщика с Бейкер-стрит. Когда-то давно (года три назад) он и вправду занимался расследованием преступлений. Но однажды один экстрасенс чувак Чумак предсказал, что Холмс сильно облажается на одном из расследований и опозорится. Холмс поверил, жутко расстроился, забросил работу и начал пить. Квартирная хозяйка миссис Хадсон поначалу стыдила его, но Холмс научил ее раскладывать пасьянс и пить коньяк из кружки. Так они подружились (нашли друг друга) и стали пить вместе (до моего появления). Вначале они пили коньяк, потом водку, потом, когда настал кризис, самогон и бормотуху.
Что касается Лестрейда, то этот тип реально служит в полиции инспектором. Они с Холмсом раньше пересекались при расследованиях и пару раз набивали друг другу морды. Лестрейд всегда прикидывается честным и справедливым, добрым и отважным, хотя в своей полиции он приобрел только одно качество: великолепно жрать водку. Еще он одно время состоял в организации «Greenpeace» и говорил, что он зеленый. Однако мы всегда называли его голубым. Лестрейд дико бесился, возмущенно орал, бросался на стенку и, в конце концов, ушел из этой организации. Но мы все равно иногда напоминаем ему, что он голубой. Лестрейд обижается, но кроме нас друзей у него не нет, поэтому, позлившись пару дней, он приходит к нам, приносит литр (водки или самогону) и мы снова дружим. А когда Лестрейд получает зарплату, то всегда накупив водки и закуски, тащится к нам и мы дружно отмечаем это событие.
Что же до меня, то я закончил бесплатный медицинский колледж в Лондоне по профессии санитар и меня призвали бесплатно служить в армии. В армии я увлекся боксом (стал чемпионом полка) и меня призвали в десантные войска в Афганистан. Там хоть обещали платить боевые. Но только пообещали. Когда после ранения я вернулся в Лондон, то никаких денег (кроме минипенсии) не получил. Тогда я занялся врачебной практикой (от безысходности). Но обо всем этом я написал в рассказе «Знакомство».
Сейчас я отошел от врачебной практики, потому что мы с Холмсом пропили мои врачебные инструменты и все лекарства какие у меня были. Мне просто нечем лечить. Холмс еще предлагал мне продать и мой врачебный диплом, но я отказался. У меня, правда, остались канцелярские щипцы и армейский кастет, поэтому я иногда занимаюсь лечением зубов.
У Холмса полно всякого хлама, он частенько приносит какой-нибудь металлолом, выпрямляет его, красит сажей, а потом продает. И почему-то барыги покупают его творения.
А миссис Хадсон давно на пенсии. Она раньше жила в Кампучии с родителями, а потом ее отца перевели в Лондон. Тут миссис Хадсон вышла замуж за мистера Хадсона и прожили они вместе сто шесть лет. Мистер Хадсон оставил миссис Хадсон дом на Бейкер-стрит, гараж с мотоциклом и сорок фунтов, а сам собрал вещи и переехал в Америку, где женился на молодой негритянке.
А миссис Хадсон осталась одна в большом старом доме. Поэтому она решила сдавать комнаты постояльцам, чтобы прокормиться. Первым ее жителем стал Холмс, а вторым я. Но мы не платим за квартиру, потому что уже никто не помнит сколько мы должны. Миссис Хадсон получает пенсию (почти двадцать фунтов!) и ей этого хватает. Да и нам тоже…