Истории Предгорья
Шрифт:
– Ну?
– Воонтэ выжил.
– Чего и следовало ожидать, - скривился Чёрный Палач.
– Каменный всё же оплошал... Позаботься, чтобы его друг умер. Особенно интересным образом.
– Сделаю, мой Лорд, - Лууки улыбнулась - она любила эту часть своей работы. - Вы покинете страну?
– Нет, - Лаари внимательно посмотрел на шторм.
– Если я сбегу сейчас, всё будет потеряно.
– В таком случае...
– Верно. Сообщи всем, что мы переходим ко второй волне. Немного раньше времени, но - что есть.
– Слушаюсь, -
– Пора вставать, братик, - сказал он негромко.
– Хватит спать.
***
Малаки проснулась в человеческом обличьи.
Она не помнила, как превратилась, да и вообще последние несколько часов были как в тумане - зверь-трава, вызывая у оборотней неконтролируемое обострение звериных инстинктов, потом оставляет после себя откат сонливости, апатии и безразличия.
Возможно, в той еде было больше добавок, чем ей казалось. Возможно...
Она прислушалась к ощущениям. Ничего особенно неожиданного: она - обнажена и, кажется, закутана в паучью шерсть, запах истинного рядом, но не на ней. Решил ускорить всё, но не посчитал интересным совокупление со спящим телом? Предпочитает, когда кричат и вырываются? Хмыкнув, Малаки открыла глаза.
– Доброе утро... хотя, скорее, ночи, - сказал демон, не отрываясь от книги. Во мраке комнаты его глаза отсвечивали, отражая редкие крупицы света, отчего казалось, что в темноте прячется страшный хищник.
Хотя, так оно по сути и было.
Они лежали на роскошной кровати, которая в другое время могла бы ей показаться уютной. Демон, по привычке облачённый в темные одежды, расположился совсем рядом, но поверх покрывала, словно подчёркивая пространство между ними и, в то же время, сужая его. Малаки чувствовала себя очень странно вот так - будучи обнаженной рядом с ним, скрытой лишь тонкой, полупрозрачной тканью. Было во всём этом нечто порочное и пугающее одновременно.
– Потрясающая погода. Ну, или отвратная, тут как посмотреть, - отметил он, всё так же не глядя на неё.
Хорьи только сейчас поняла, что комната почти полностью состоит из окон, выходящих на роскошный сад - и там бушует самая настоящая буря.
– Дождя не слышно, - сказала она с невольным сожалением. Голос после долгого молчания показался хриплым и каркающим.
– Заглушающие чары, - отметил он.
– Убрать? Я люблю слушать дождь, просто не хотел мешать тебе спать.
– О, как ты добр, - усмехнулась Малаки.
– Это правильно. Я недавно, знаешь ли, потеряла семью и дом, мне нужна забота. Это любимое развлечение психов вроде тебя - лечить ими же нанесенные раны?
Шум дождя ворвался в комнату.
– Можешь поверить, мне тоже не нравится эта ситуация.
– Бедняжка. Теперь я должна тебе посочувствовать?
Он оторвался от книги. Ветер за окном взвыл особенно сильно.
– Всё же, ты - совершенна, - изящные пальцы скользнули по её лицу и шее.
– Не зря говорят, что никто
– Теперь ты решил перейти на комплименты и рассказать, какая я уникальная? Ах да, это же так правильно - сочетать перец и мёд, чтобы приручить кого-то.
Его глаза хищно полыхнули - за миг до того, как небеса за окном расчертила молния, озаряя на миг комнату своим призрачным, неверным светом.
В груди Малаки ворочалось что-то хищное и очень тёмное. Она знала, что злит его, что надо действовать иначе или вообще молчать. Надо бояться. Известная истина, когда ты - маленький зверь во власти жестокой хищной твари, нужно притворяться лояльным, согласным, испуганным, соглашаться, не злить, не отсвечивать. Выживать.
Но решение, принятое давече, подарило ей чувство освобождения, темнота - пародию на уют, а буря за окном - иллюзию свободы. Она не хотела действовать так, как надо.
– Да, - он отложил книгу и улыбнулся в темноте.
– Таков был план. Всем нравится отличаться, быть выше и лучше других.
– Я - обычная, - сказала Малаки равнодушно.
– Череп, скелет, мясо, потроха, щепотка магии и звериный облик - вот то, из чего сделана я. То, из чего была сделана моя мать, которую ты убил. Оставь при себе рассуждения о неземном: я не умею летать, хожу по земле. Моя уникальность лишь в том, что я - твоя пара. И нет, мне это не нравится. Отличаться от других - на самом деле отличаться - всегда больно и страшно, разве нет? Все эти, якобы "не такие", готовы поедом сожрать, если ты действительно не такой.
Он провёл пальцами по её обнажённому плечу, вычерчивая узоры. Запах истинного проникал в нос, тревожа, а за окном выла буря.
– Ну да, - усмехнулся он.
– В этом и суть. Но они на это покупаются, правда? На сказки о собственной необычности, на подмену понятий, на иллюзию собственной важности. Я столько раз наблюдал за этим, и всё надеялся, что вот сейчас, сейчас... Мне часто дарили кукол, у нас так принято. Я знаю, о чём говорю. И все они ломались, стоило только поманить пальцем. Мерзко.
– Что ты с ними делал потом?
– Отдавал братьям, - сказал Лиибу равнодушно.
– Старшему, обычно. Никогда не любил кукольные домики и фарфоровые лица, а свободы они не заслужили, если сломались так легко.
Его пальцы пробежали по границе покрывала.
– Ты - другое дело, - заметил он.
– Мне нравится, как ты держишься. Мне нравится твоя смелость и ум. Я мог бы полюбить тебя.
Малаки стало смешно.
– Да насилуй уже, - усмехнулась она.
– Хватит трепаться, мы оба понимаем, к чему дело идёт, оба знаем, что я толком не смогу сопротивляться. На твоей стороне сила, и мои собственные инстинкты, и даже проклятая истинность. К чему болтать? Просто не надо... называть эту грязь любовью, ладно?